Лотерея смерти

Когда Алена увидала и узнала на сцене интересующего ее человека, она стала наблюдать только за ним. Он был тут явный фаворит и «звезда», всегда на центральных позициях, самый рослый и мускулистый, владеющим своим телом свободно и легко, и взгляд непроизвольно задерживался только на нем. Он и среди публики вызывал самые бурные и шумные эмоции. При общем возбуждении и пылкости его танцев, она заметила в нем и некую нарастающую исступленность, как будто он покидал в эти минуты сцену и переходил в какой-то свой личный мир. Ей показалось, что все это он делает только для себя, а не для публики, для каких-то своих затаенных потребностей, желаний или страстей. Он — не с ними, и не для них, все они чужие для него, и он совсем в другом сейчас мире. Он ненормален в каком-то неизвестным Алене смысле. Он одновременно и притягивал к себе какой-то откровенной звериной страстью и отталкивал скрытой, лишь подсознательно угадываемой странностью или даже пороком. Тем не менее, она подумала, что, возможно, не заметила бы этого, если заранее не подозревала в нем извращенца и маньяка, и ни искала любых признаков, подтверждающих это. Однако в его танце это прорывалось открыто, напоказ, поэтому так и возбуждало всех этих женщин за столиками, притягивало на бездонном бессознательном уровне, как обезьян в первобытном лесу или кролика перед удавом.

Последний сольный «перекат» выполнял Ураев, вызывая не только радостный шум, но и громкие визги у публики. Вдруг он замер в одной из своих самых эротичных поз, музыка остановилась, публика тоже моментально стихла. Затем Ураев легко сбежал по лесенке в зал, и сразу — к столику у сцены, недалеко от Алены. За столиком сидела девушка, и он вдруг подхватил ее вместе со стулом. Поднял над своей головой и понес ее вверх на сцену. По залу прокатился удивленный «Аах». Вновь заиграла прерванная музыка, с того же места и в том же пульсирующем ритме, и Ураев стал продолжать свой «перекат», но теперь с девушкой, прижатой со стулом к его бедрам. Девушка обхватила его тело ногами, прижалась к нему грудью и слилась с ним в ритме «переката». В зале некоторые дамы даже вскочили и начали прыгать от возбуждения. Шум и визг стоял невообразимый, пока Ураев, не закончил, не спустился с девушкой вниз, и не раскланялся перед ней у ее столика.

После завершающего группового танца, под гром аплодисментов все мужчины-танцовщики начали спускаться со сцены и обходить столики. Со смехом некоторые дамы протягивали к ним руки и легко гладили их разгоряченные, блестящие от пота и помады тела. Другие оттягивали некоторым молодцам резинку шортиков и запихивали под нее денежные бумажки.

Алена следила только за Ураевым. Он начал обходить соседние с ней столики, и она в легком замешательстве думала, как ей вести себя, когда он пройдет мимо нее, но ничего так и не решила. Когда же тот начал обходить ее столик кругом, она стала смотреть в другую сторону, однако сразу почувствовала, что это самое глупое с ее стороны, она повернулась к нему, и вдруг их глаза встретились. Повторилось то же самое, что несколько часов назад у дверей его квартиры. Они смотрели друг на друга, не отрываясь, не менее трех секунд, пока у нее не пробежала по спине дрожь. Она резко отвернулась, и чтобы скрыть свое смятение стала быстро собираться, чтобы уйти.

Но сразу пройти к выходу было был нельзя, танцовщики еще не закончили свой прощальный обход столиков, и ей пришлось бы протискиваться между ними и возбужденными дамами. Поэтому Алена осталась сидеть, разглядывая расписной занавес. В эти минуты к ней неожиданно сбоку подошла женщина и остановилась рядом. Алена от неожиданности даже слегка вздрогнула.

— Здравствуйте, Алена Юрьевна. Вы меня не узнаете?

Алена, не вставая, подняла на нее голову. Очень смутно лицо молодой женщины ей кого-то напомнило. Это было больное лицо. Даже обильная косметика не могла укрыть синеву под глазами, бледную кожу и красноватые белки глаз. Шея у нее была повязана широкой розовой косынкой. По этой косынке она с изумлением узнала ту, которая несколько минут назад танцевала на сцене эротичный номер с Ураевым.

— Вы имеете в виду свой танец?

— Нет, нет, Алена Юрьевна! Вы год назад вели мое следствие по наркотикам.

Алена смутилась и непроизвольно покосилась на соседок, но всем было сейчас не до них, было очень шумно, и никто их не слушал.

23. Похищение

Когда началось это шоу, Люба еще не приехала. Этим вечером она вошла в клуб очень поздно, незадолго до их коронного и последнего в программе номера со стулом. У нее по-прежнему очень болела голова, тошнило, но она крепилась, и все произошедшее вчера старалась скорее забыть, как будто этого никогда не было. Под глазами у нее синели предательские круги, на шее повязана широкая розовая косынка,