Лотос

Я целую его, потому что должна, потому что это единственный выбор, потому что это единственное, что мне остается сделать. Я стою на коленях, сжимая его футболку, растворяясь в нем. Его руки все еще сжимают мою челюсть, когда наши рты сливаются. Я чувствую его стон, я пробую его на вкус, наши губы приоткрываются. Его язык скользит по моему собственному, оставляя привкус клубники, смешанный со страстью. И эта страсть начинает нарастать, когда одна рука опускается, чтобы погладить мою грудь через тонкий слой хлопка. Душевный момент превращается в наполненный похотью туман, мое тело инстинктивно выгибается навстречу ему, наши языки изголодались.

Я отстраняюсь, чтобы отдышаться, мое тело дрожит, когда я опускаюсь на колени рядом с ним, мои пальцы до побелевших костяшек сжимают его рубашку.

– Оливер… – Знакомый страх просачивается внутрь, когда я смотрю в его глаза, которые потрескивают от лихорадочного огня и знания того, что это все изменит.

Наши прекрасные отношения. Нашу драгоценную дружбу.

Когда я держу его на расстоянии вытянутой руки, мне намного легче сохранять его сердце в безопасности.

– Оливер, я боюсь, – признаюсь я, обнажая свою слабость, когда прижимаюсь лбом к его лбу.

– А я нет. – Он притягивает меня ближе, пока я неосознанно оказываюсь у него на коленях. – Я жажду тебя, Сидни, – хрипит Оливер, заводя одну руку мне за голову и сжимая мои волосы. – Я хочу быть внутри тебя больше, чем жаждал свободы за все эти двадцать два года, вместе взятые.

Черт возьми. Я чувствую внутри живота жар.

– Боже… – Я хнычу, охваченная желанием, наши пахи соприкасаются, когда я седлаю его. Я не могу удержаться от того, чтобы вертеть бедрами, тереться ими, умолять о прикосновениях. – Ты не можешь говорить такое.

– Почему нет?

Наши губы едва соприкасаются, и я выдыхаю в них новые слова.

– Потому что… моя сила воли висит на волоске, и я клянусь, что всего один страстный взгляд, одно прикосновение, еще одна гребаная, великолепная правда отделяют меня от того, чтобы выбросить логику в окно и никогда не оглядываться назад.

– В том, как бьются наши сердца, нет никакой логики, Сидни. Только магия.

– Оливер…

– Скажи мне, как развеять твои страхи.

Моя сила воли обращается в прах, когда его язык высовывается, чтобы провести по моим губам, губам, которые почти дрожат, соблазнительно прося о проникновении.

Я открываюсь, я принимаю, я подавляю свои страхи, сомнения, неуверенность в себе и крепко целую его.

Я развеиваю эти чертовы страхи по ветру.

Он чувствует, что я сдаюсь, когда наши языки снова встречаются с удвоенным пылом. Я чувствую это по тому, как дрожит его тело, как его руки блуждают по моим изгибам, отчаянно желая исследовать неизвестное. Я слышу это в стоне, который он издает мне в рот, когда жар меж моих бедер прижимается к его твердой, как камень, эрекции.

Наши рты отрываются, чтобы я могла стянуть его рубашку через голову. Пальцы скользят по его груди, и его губы вновь ловят меня. Я терзаюсь, царапаюсь, хнычу. Его руки ныряют под подол моей рубашки, пока не находят обнаженную грудь. Он обхватывает их ладонями, настойчиво поглаживая, его большие пальцы обводят напряженные соски. Из меня вырываются звуки, которых я никогда раньше не издавала во время прикосновений Оливера.

Я наклоняюсь, чтобы снять свою собственную рубашку, волосы ниспадают волнами, мое тело, наконец, открыто для него. Его глаза пылают чем-то первобытным, – диким огнем, и он распространяется между нами быстро и яростно. Он мгновенно наклоняется, беря в рот мою грудь, затем другую. Его язык обводит каждый сосок, и мое нижнее белье наполняется влажным желанием.

И тогда начинается отчаянная гонка за преодолением последних барьеров. Я отстраняюсь, чтобы нащупать пряжку его ремня, но пальцы дрожат от слепого вожделения, когда Оливер запускает руки в мои волосы, как будто не хочет отпускать меня. Я расстегиваю ремень и начинаю стягивать с него брюки и боксеры. Он помогает мне, приподняв свои бедра.

Его член высвобождается, и, боже мой, он прекрасен. Длинный, толстый, полностью твердый и жаждущий меня. Не удержавшись, я обхватываю его рукой и провожу большим пальцем по влажному кончику. Голова Оливера откидывается на спинку кровати, его стон сливается с моим. Я желала сделать с ним очень много вещей, но больше всего я хотела почувствовать его в себе.

Я отпускаю Оливера, стаскиваю трусики и двигаюсь вперед, пока не оказываюсь прямо над кончиком его члена. Это дразнит меня до глубины души – и в этот момент наши глаза встречаются сквозь туман огня и безумия. Рука Оливера обвивается вокруг моей шеи, снова сближая наши губы, в то время как мои собственные руки перебирают его спутанные волосы.

Вращая бедрами, я трусь клитором о его эрекцию, желание накатывает низко и глубоко, заставляя его собственные бедра приподниматься. Его хватка на мне усиливается.

– Боже, Сидни… пожалуйста.

– Ты уверен? – бормочу я, слова переплетаются с моими нуждающимися вздохами, мои губы оставляют след поцелуев вдоль его подбородка.