Лотос

Оливер в ответ пристраивается к моему входу, проскальзывая внутрь едва-едва, всего на мучительный сантиметр, вырывая бесстыдный стон из моего горла. Однако он колеблется, его глаза вспыхивают.

– Я… У меня нет контрацептивов, – говорит он низким и напряженным голосом, с трудом сдерживая желание войти до конца.

– Я принимаю таблетки, – отвечаю я, мой голос не меняется. – Все в порядке.

Шипение вырывается из его стиснутых зубов, когда я протягиваю руку между нами, чтобы схватить его член, а затем сесть на него. Мы оба смотрим, как я опускаюсь все ниже, вбирая его в себя, сантиметр за сантиметром крадя его достоинство. Это самое эротичное, что я когда-либо видела. И я, черт возьми, чуть не кончаю прямо здесь и сейчас, когда протяжный стон Оливера доводит меня до финишной черты. Но я сдерживаюсь, кусая свои губы, когда наши тазы наконец соприкасаются, и он погружается до самого конца.

– Черт… – шепчу я сдавленно и обрывисто.

Кажется, это что-то в нем пробуждает, и его руки мгновенно сжимают мою талию, пальцы впиваются в меня, когда он начинает двигать бедрами. Приподнимаясь, я снова соскальзываю вниз, сильнее, чем раньше, затем делаю это снова. И снова. Быстрее, требовательнее, движимая всепоглощающим голодом. Целой жизнью, полной тоски по нему. Он нужен мне ближе, ближе, чем когда-либо. Я отчаянно хочу почувствовать каждую частичку, которую он готов отдать. Каждый дюйм теплой и живой кожи, бьющееся сердце, пульсирующую кровь.

Притягивая его лицо к своей груди, я увеличиваю темп, чувствуя, как его член наполняет меня, растягивает, а его руки обхватывают мою спину и крепко прижимаются. Я знаю, что должна быть нежна, должна действовать медленно. Нам нужно насладиться этим моментом, но, боже, я не могу… Я не могу. У меня нет сил на прелюдию, на сладкие ласки, на мысли о том, что я лишаю его девственности, а вместе с этим должна прийти нежная сдержанность.

Но я не могу сдерживаться, и он тоже.

Мы оба начинаем кружиться, тонуть, наши тела соприкасаются.

Одной рукой вцепившись в его волосы, другой – в столбик кровати для опоры, я оседлала его жестко, быстро и безжалостно. Его лицо зарывается меж моих грудей, заглушая стоны, в то время как спинка кровати ударяется о стену снова и снова.

Рука Оливера скользит вверх по моей спине, приземляясь на мои мокрые от пота волосы, и он поднимает подбородок, чтобы найти меня среди этого поэтичного хаоса. Он хочет убедиться, что я все еще здесь, что я с ним.

И я здесь, я здесь, я здесь.

– Скажи мне еще раз, – выдыхает он, пытаясь поймать воздух среди наших толчков и стонов. – Пожалуйста.

Взгляды слились в пронзительном объятии, я уже знаю, о чем он просит. Я точно знаю, что он хочет услышать, и произношу эти слова без колебаний, без единой задней мысли.

– Я люблю тебя, – шепчу я ему в губы.

Оливер прижимается своим ртом к моему, как будто пытается вдохнуть эти слова, проглотить их, чтобы они жили внутри его вечно – чтобы он никогда больше не был одинок. Мои бедра замедляются, совсем чуть-чуть, наши языки двигаются в такт томным движениям. Я чувствую, как искры разгораются внутри меня, умоляя взорваться, и именно в этот момент Оливер отстраняется от моего рта, его глаза крепко зажмурены.

– Сид, я… я хочу, чтобы ты… – Он сжимает меня, одной рукой обхватывая мое бедро, другой запутываясь в моих волосах. – Я не уверен, сколько еще смогу…

– Я тоже. – Я прижимаюсь к нему тазом, придвигаясь ближе, наши тела содрогаются, мы на самом краю. И когда он тянет меня вниз и зарывается лицом в мою шею, покусывая и посасывая, едва держась, я разбиваюсь вдребезги. – Боже, Оливер…

Мой бесстыдный стон стимулирует его собственное высвобождение, и Оливер напрягается, пульсируя внутри меня и прижимаясь ко мне так близко, как только может. Его хриплый стон отзывается в изгибе моей шеи. Находясь в экстазе и прижимаясь к нему, я пропускаю его волосы между пальцами.

Мы спускаемся одновременно, затаив дыхание. Сердца учащенно бьются, легкие горят, конечности невесомы. Я ослабляю хватку на его кудрях, провожу пальцами по влажным прядям и целую его в макушку. Пока мы обдумываем наши чувства, я отстраняюсь, чтобы найти его глаза.

Они остекленели, ярко горят и улыбаются мне.

– Я люблю тебя, Оливер Линч.

Я произношу его имя, я произношу его громко и ясно, потому что он реален – он кто-то.

Он для меня – все.

Глава 24 Оливер

Когда на следующее утро солнце щекочет мои веки, я с удивлением обнаруживаю, что лежу в постели, прижавшись к другому теплому телу. Я пододвигаюсь ближе, мои губы касаются волос цвета шампанского. Они пахнут орхидеями и весной, смешиваясь с пьянящим запахом пота и… меня.

Моргая, я пробуждаюсь к жизни, мои чувства обостряются, когда воспоминания захлестывают.

Сидни.