Ловчие (СИ)

Вот не всегда молчание золото. Я, по-дурацки улыбаясь, не нашёл ничего лучше, как спросить:

— Деньгами добавишь?

Антиквар, бурый от злости, улыбнулся так, словно бы вспомнил, что под прилавком у него для таких, как я, припрятан парабеллум. И кивнул - медленно, как бы через силу.

— Вот! - он выложил четыре пятитысячных. - И эмпа. Редкая. Одна. Уговор?

— Угу, - буркнул я только лишь для того, чтобы чуть усыпить его бдительность, успокоить. Настала пора уносить ноги. Но ясно же было, что просто развернуться и выбежать уже не получится. Что-то изменилось в лавке. Она стала другой, хоть ряби мира я и не замечал. Слишком резко исчезли китайцы. Слишком тускло теперь блестят самовары. И матрёшки смотрят на меня как-то уж чересчур озлобленно, то и гляди взлетят и начнут палить из пулемётов, как в том бестолковом кино.

— Надеюсь, сучность, на которую ты её потратишь, достойна моих нервов… - изо всех сил улыбался толстый антиквар.

— Эмпу вперёд!

Я ни на что не рассчитывал, когда брякнул это. Хозяин лавки посомневался пару секунд, бегая глазами по собственному товару, словно просчитывая возможные варианты развития событий. А после пожал вздутыми плечами, как если бы любой из них беспроигрышен для него. То ли в моей порядочности он был настолько уверен, то ли в самом себе. И скорее уж второе.

— Держи.

И в тот же миг я ощутил изменения. Это как заиметь чужое воспоминание, осознать которое до конца, осмыслить полностью невозможно. Эмпу он не выложил на прилавок, нет. Она вспыхнула прямо в моём мозгу, сначала надписью на главном экране, что выскочила прямо перед глазами, как при выбросе, а после я увидел и её саму.

Она была точь-в-точь Герина жемчужина, что я отнёс недавно, только значительно больше. В молоке её перламутра что-то было, что-то шевелилось, закручивалось, бурлило. Как… не знаю… нечто живое, но живое иначе… С появлением эмпы мой храм вырос, раздался вширь и обзавёлся резным стеллажом, на котором она теперь и красовалась. Главный экран возвещал, что ловчий второго ранга Костя Родин заимел редкую эмпу культуры Вотчина, и потратить её он может либо на повышение ранга соответствующей редкой сущности, либо на то же самое для сущности обычной, только ещё и с бонусом в виде улучшения начального таланта.

— Монеты, собрат.

Бесконечно тянуть кота за тестикулы невозможно. Единственное, что шло на ум - распрощаться с монетами. Другого выхода просто не было. Дверь за спиной или запечатана, или…

— Последний. Раз. Повторяю, - изменяющимся голосом произнёс он.

Из-за прилавка вместо антиквара на меня таращился Антиквар: десятком немигающих паучьих глаз, что взбирались по глубокой залысине вдоль всей яйцеподобной головы, опираясь на полки растущими из “воздушных шариков” раздутого тела лапами, с холодной улыбкой хищника, что вскоре сгинула в окостенелости жвал.

Я бросился к выходу. Шаг, два, пластиковая дверь со стеклопакетом открывается наружу - только толкнуть! Но я только впечатался в неё со всего маху и упал на задницу. Дверь даже не шелохнулась!

— Знаешь, как на Руси с ворами поступали, милчеловек? Нет? А с предателями?

Я вскочил и обернулся. Казалось, меч сам возник в моей руке, поглотив одно деление жизненной энергии. Через дверное стекло я видел людей, что сновали туда-сюда по дому Зингера, но уже не слышал того забугорного праздничного мотивчика, который преследовал меня всюду. Мир рябил, да. Мы находились в заторможенной реальности, и я вдруг понял, что не могу ни вынырнуть, ни погрузиться! А на материальные предметы в промежуточном положении воздействовать оказалось невозможным!.. Поэтому дверь и не открылась!

Антиквар перевалил через прилавок легко, играючи. Я попятился в угол, и колонна с матрёшками оказалась единственной преградой между нами.

Но вдруг за стеклом двери возник парень. Его появление удивило даже паучище, которым обернулся хозяин лавки. Потому как он смотрел на нас попеременно и вполне осмысленно. Как бы решая вмешаться или нет.

— Помоги! - просевшим голосом крикнул я.

И парень вошёл. Шагнул прямо сквозь дверь, остановившись на пороге и осматриваясь, точно заглянул по случаю, просто купить какую-нибудь безделушку на память о Санкт-Петербурге и России. Клетчатый шарф спал с его головы, обнажив какие-то зеленоватые кристаллики, что редко лезли из-под кожи вместо волос, и стал медленно разматываться, оголяя пустоту в том месте, где должна бы быть шея, сползая на пол трескучей беспокойной змеёй.

— Как это по-вашему?.. - заговорил он на кривом русском. - Неназванный гост хуже татарина?..

Паучара вдруг заперебирал лапами и развернулся так, чтобы держать на виду нас обоих. Многочисленные жвала и мандибулы его зашевелились и каким-то невероятным образом из стуков и щелчков соорудили:

— Вы ещё за Чернобыль мне ответите!..

— Я отвечаю только перед Собирателем, безродный.

И клетчатая змея молнией метнулась под мягкое брюхо Антиквара.

Глава 33