Ловчие (СИ)

Паук заколотил по полу, но ни один удар не попал в волны клетчатого тела змеи. Вскинул брюхо, да тоже - поздно. Гадина впилась в волосистую кожу без хитина на всю длину загнутых зубов размером с добрый кинжал, из-за которых пасть её раскрывалась чуть ли не под отрицательным углом. Быстро обвилась вокруг пары лап, сжала их, вытянула с громким хрустом. Антиквар оступился, застрекотал, и вроде повалился уже набок, но вдруг вскинулся и метнулся назад, за прилавок, круша стеллажи с сувенирами и увлекая змеюку за собой. Одним укусом его было не взять, точно. Ясно было потому, что выйти из промежуточного состояния реальности по-прежнему не получалось.

— Вас в школе не учат быт точными? - голова парня висела отдельно от тела, просто в воздухе, без всяких затей в виде шеи или ещё чего-то ненужного. И когда тело осталось в прежнем положении, а она повернулась ко мне, я неосознанно ткнулся спиной в холст на стене. - Как это по-вашему? Исполнат закон. Нет. Договор - вот же это слово! Гадост язык.

Теперь ясно, что за Собиратель… Этот хлыщ и не думал мне помогать! Он от Ганса!

— Сам? Или сделат так, чтобы через бол? - это не акцент, а издевательство какое-то. Казалось, рот его был полон грецких орехов.

— Сейчас тут будут вотчинники, - соврал я, судорожно соображая.

— Нет. Пузыр ещё действует. Твой зов никто не услышит. К тому же сигнатур моей культуры слишком много. Праздник. Туристы. Тебе некуда бежат. Но можно и не через бол. Просто пошли рядом. Сам. Такси, аэропорт. Ещё успеем отпраздноват Новый год как люди.

— Всё-то вы успеть норовите с Гансом… - краем глаза я разглядел раму, внутри которой ревел нарисованный шатун, и мысленно трижды поблагодарил Сороку за то, что она подтолкнула меня наведаться в мастерскую.

— Стой. На месте.

— Не ты один со зверюгой! - довольно ухмыльнулся я, предвкушая его лицо при виде яростного бурого медведя. И коснулся картины, одновременно отдавая приказ гжее. - Только моя-то пострашней будет!

Но ничего не произошло. Картина с разбуженным посреди зимы медведем не была нарисована. Она оказалась чёртовой машинной печатью, мёртвой станочной копией, и талант гжеи на ней не сработал! Посланник Ганса брезгливо скривился, словно его вынуждали лезть руками в дерьмо, зашипел от злости и двинулся на меня открыто, грудью, как если бы меча опасался не больше, чем мотка сладкой ваты. Я налетел спиной на стык двух оставшихся картин, от безысходности повторил приказ и рубанул навстречу.

Мой клинок он поймал без затей - пятернёй. Меч звякнул беззубо, мелькнула хилая искорка, словно бы угодил он в кристалл какой или камень вместо кожи. Но вдруг лицо посланника переменилось. Холодная уверенность стекла, оставив после себя бледность недоумения. Он смотрел мне через плечо.

— Рас-с-стрелять! - произнёс кто-то со стальным спокойствием.

Выстрелы грянули прямо над ухом, я вскрикнул и отпрянул в сторону. Одной рукой, умеючи, не выпуская драгоценной трубки, в моего противника палил Иосиф Виссарионович! Я ненадолго подвис... Одна пуля угодила слуге Ганса прямо в нижнюю челюсть, три другие - в грудь, но он, живёхонький, только отступал. Это был мой шанс, и я сообразил, что другой едва ли выпадет. Прыгнул, пока Гансов прихвостень ещё был в шоке, со свистом махнул мечом так, чтобы перерубить ему несуществующую шею. И попал исключительно потому, что выбрал подходящий момент.

Посланник отпрянуть успел, но не совсем. Как-то булькнул невнятно, споткнулся и шлёпнулся спиной на пол, вытаращив на меня удивлённые зелёные глаза. Кристаллики изумруда, что редко выбивались из кожи головы, один за одним стали тускнеть и гаснуть. Он заскрёб к выходу, тщетно пытаясь встать и хватая ртом воздух. Я тоже не собирался оставаться на месте - в два прыжка оказался за его спиной и приставил меч к отсутствующему горлу.

Потому как было уже ясно: змея своего дела не сделала.

Круша прилавок, на нас выползал раненый, шальной и злющий Антиквар. Сталин затянулся, задумчиво отфильтровал усами дым и, заложив руку с трубкой за спину, с ледяной уверенностью предложил:

— Отступайте, Константин Николаевич. Я его з-задержу.

И начал методично опустошать магазин пистолета. Я надавил клинком на пустоту вместо шеи:

— Вытаскивай нас.

Мой неудавшийся пленитель что-то замычал, забулькал, хватаясь за рукава пуховика. Зелёные наросты на голове гасли один за одним. Одного взмаха, видимо, хватило. Попал всё же. Он умирал.

— Вытаскивай!.. - дёрнул его я, потому что патроны у Сталина уже закончились и он буднично, словно перед ним был вовсе не паук размером с “Оку”, взял пистолет за дуло и, держа спину, как в парадном строю, пошёл врукопашную, исчезнув за колонной. - Давай!.. У меня берегиня есть! Я помогу тебе!

— Врёшь.

Что-то там громко брякнуло, грохнуло, и нам под ноги прикатилась фуражка генералиссимуса.

— Если я сдохну, Собиратель твой обломится. Догоняешь? Когда ещё появится прирождённый Велес?! Вытаскивай, падла!.. - это был мой последний аргумент.