LoveStar

– Наши мальчики сорвались с цепи на острове Муртер. Покалечили охранника. В Хорватии же их никто в изнасиловании не обвинит. Они богатые, а полицию можно купить…

Лавстар рассматривал женщину, стоявшую перед ним, и ему казалось, будто он видит ее впервые. Он не понимал, что творится. Окончательно с толку его сбила бегущая строка, показавшаяся на его сетевой линзе:

[…Патент на LoveDeath одобрен в соответствии с заявкой номер 12Б. Разрешение НА ВЕДЕНИЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ВЫДАНО, ПРИ СОБЛЮДЕНИИ ЧЕТЫРЕХ НОРМ… МИНИМАЛЬНОЕ РАССТОЯНИЕ ОТ ЖИЛЫХ ЗОН… ШУМОПОГЛОЩЕНИЕ…]

– Патент! – закричал он. – Хельга! Патент! LoveDeath состоится! Иванов будет…

– Тебе выезжать через полчаса, – глухо отозвалась она.

– Ты не слышишь? Мы получим патент.

Хельга улыбнулась, но в ее глазах улыбки не было.

– Поздравляю. Тогда, может, ты заглянешь к нашей девочке?

– К девочке?

– Она спит.

– Да, сейчас. Мне нужно только оповестить Иванова. – Лавстар стал набирать его номер.

Хельга взяла его за руки.

– Ты постоянно думаешь только о смерти, – сказала она и посмотрела ему прямо в глаза.

– Что?

– Ты постоянно думаешь только о смерти, – повторила она.

– Нет… ну… ну, да. Я о многом думаю.

– Ты тратишь свою жизнь на смерть.

– Не говори так.

– Я серьезно, тебя окружает смерть.

– Послушай! Ты же знаешь, какой я бываю, это же просто идея. Пока я ее не рожу, я несвободен.

– Да, я читала твою книгу. «Идея – диктатор. Когда идея зовет, человек бросает коня своего и пса своего, забывает друзей и родных…»

Лавстар потерял нить разговора. На линзе замигала надпись «Иванов». Конечно, Иванов ждет новостей. Лавстар хотел ответить на звонок из кабинета, но Хельга не пропускала его.

– Твой папа про тебя спрашивал.

– И что он сказал? – спросил Лавстар.

– Он уже ничего не понимает…

– Попробую к нему приехать позже на неделе.

– Эрвар, да посмотри же на меня!

Лавстар посмотрел на нее. Мало кто называл его Эрваром. Она была одна из тех совсем немногих, кто называл его по имени не раздумывая. А старые друзья всегда запинались, но называли его «Лавстар».

– Ты уже опоздал. Неделю назад ты бы еще смог с ним поговорить. Врач говорит, что он уже не очнется.

Лавстар уставился в пол.

– Теперь ты понял, о чем я? Ты откладываешь жизнь и посвящаешь себя смерти. Смерть подождет. А жизнь – нет.

Лавстар немного помолчал, а потом взглянул на часы.

– Значит, надо его навестить до того, как я улечу в Лос-Анджелес.

– Я последняя смогла с ним поговорить. Он спрашивал про тебя. Но ты уже опоздал, Эрвар.

Лавстар посмотрел на нее сердито.

– Ему же давали несколько месяцев! Незачем бросать мне это все в лицо! Ты думаешь, я бесчувственный? Почему ты мне не сказала раньше?

– Извини, я пыталась, – прошептала Хельга, – но не смогла достучаться до тебя. Ты говорил только о смерти. Я не хотела быть к тебе жестокой. Извини.

Она заплакала. Теперь она стала очень чувствительной. «Молоко в кровь попало», – сказала бы его бабушка. Лавстар стоял и пытался восстановить свою картину мира. Дом, Хельга, отец, сыновья, дочь – но на линзе все это время непрерывно мигала надпись «Иванов». Он хотел еще спросить про отца, но его глаза все время отвлекались на мигающие буквы, ведь у него была такая важная новость для Иванова. Патент на LoveDeath готов. Можно начинать постройку. Тот, кто заражен идеей, не может мыслить обычным образом. Мощная идея бросается на все, что угрожает ее существованию, у нее есть своя иммунная система. И в этот момент его идея была сильна как никогда. LoveDeath была на волосок от того, чтобы выйти в мир, схватки достигли предельной силы, и голова Лавстара грозила вот-вот расколоться.

– Прости, Эрвар. Я не хотела быть к тебе жестокой. – Она обняла его, но Лавстар ее не чувствовал. Кожа ощущала прикосновения, но мозг не обрабатывал ее сигнал. LoveDeath блокировала все движения нервных импульсов от клеток кожи к мозгу и направляла внимание на слово «Иванов», мигавшее на контактной линзе.