Ловец акул

Ну, конечно, думал я, нравлюсь ей. А то бы она давно маршрут сменила. Женщине просто надо поломаться, всегда так было, от самого начала человеческой истории. Мужчины есть мужчины, женщины есть женщины.

По небу плыли быстроходные облака, и, глядя на них, я задремал. Очнулся от звука Сашиного голоса.

— Василий, — сказала она и легонько дотронулась до моего плеча. — Вы в порядке?

Она стояла надо мной, ее голова закрывала солнце. Стоило мне посмотреть на нее, как Саша сделала шаг назад, и свет попал мне в глаза, и я прижал к лицу ладони.

— Да! — сказал я. — Просто ночь тяжелая выдалась, я не спал вообще.

Я поднялся, розы свалились в пыль, я стал отряхивать их, потом сказал:

— На. Это тебе.

— Спасибо, — сказала Саша и осторожно взяла букет. — Вас давно не было. С вами все в порядке?

— Ну, — сказал я. — Это как посмотреть. Смотря, что такое порядок. Вообще, скорее, в порядке. Скорее, да.

С каждым словом я становился все менее уверенным в том, что говорю правду. В конце концов, я сказал, опустив голову:

— Но вообще-то мне очень плохо!

— Я думала, что вас убили.

— Нет, — сказал я. — Никто меня не убил, но лучше бы убили.

— Лучше бы вам не рождаться, — сказала она, и меня это даже не разозлило. Ну, вот такие у нее представления, так и люди все разные.

Я сказал:

— Ну, вот моя мать тоже так говорит, а теперь она ебу дала, и я отправил ее в Цюрих. Что ты об этом думаешь?

Саша села на скамейку рядом со мной, сказала:

— Что ей тоже лучше было бы не рождаться.

— А мой брат, я ему признался, кто я, ну, сама понимаешь, все ему рассказал, а он такой: это твои ошибки, твои грехи. Твои проблемы!

— И ему лучше было бы не рождаться, — сказала Саша, задумчиво кивнув. — Как мало бы у вас троих было проблем.

Помолчав немного, она добавила:

— Просто ни одной. Эжен Ионеско когда-то сказал, что человек — ничто, но, на самом деле, человеку очень далеко до того, чтобы быть ничем. Ничто, во всяком случае, не сталкивается ни с чем и не живет в ожидании этого столкновения.

Странное дело, но мое мятущееся сердце от ее слов успокаивалось. Как будто она приложила свое холодное ничто к моему горячему лбу.

Я сказал:

— Так злюсь на него, но злюсь не потому, что Юречка плохой (это брат мой), а потому, что я — плохой. Почему я такой нехороший?

— Вы хороший. Вы убиваете людей, лишая их сомнительной привилегии существовать в этом мире.

Только спустя полминуты до меня дошло, что Саша пошутила. Когда она чуть вздернула уголок губ.

— На самом деле, я вас осуждаю. Смерть — одно из самых больших страданий, которые приходится претерпевать человеку.

Я подумал, что это уже почти флирт и подвинулся к ней ближе, приобнял, Саша тут же напряглась. Но в этом напряжении уже был и какой-то интерес.

— Ну, да, — сказал я. — А пожалеешь меня?

— Пожалею, — ответила Саша. — У любого человека, даже такого, как вы, есть своя правда. Если вы это делаете, значит делаете зачем-то, и как-то себя оправдываете.

Я положил голову ей на плечо, Саша скосила на меня взгляд, потом осторожно погладила по макушке.

— Я уверена, вы дороги вашему брату. Просто он не знает, как реагировать. Подумайте, зачем вы это делаете, и попытайтесь ему объяснить. Вы совсем не кажетесь бездушным.

— Правда? — спросил я с надеждой.

Саша кивнула, и я заулыбался.

— Такая ты хорошая, — сказал я. — Ты мне так нравишься, я влюблен.

Она сказала:

— Да. Это видно по вашему…

Что она хотела сказать? Поведению? Стояку? Взгляду? Виду?

Я не знаю, я ее поцеловал. Ее губы показались мне очень холодными, она мне не ответила, но и не отстранилась, во всяком случае, пока я не полез языком в ее рот.

— Василий, мне пора.

— Да?

— Да.

Она мягко мне улыбнулась, прижала пальцы к губам, стерла мои слюни и подхватила букет.

— Спасибо вам за цветы. Я рада, что вы в порядке.

— Что, с твоей точки зрения, не очень логично.

— Да. Я и сама удивлена.

Я крикнул ей вдогонку:

— А какая твоя любимая книга?!

— Рассказ, — ответила она громко. — "Хорошо ловится рыбка-бананка".

Саша ушла, а я остался сидеть на скамейке и думать забыл про Юречку и про мамочку, про то, как они там, в далеком городе Цюрихе.

Надо будет почитать про рыбку-бананку, подумал я, а потом подумал, что я ей совершенно точно нравлюсь, да еще как. Ну, конечно, как может не понравиться такой замечательный молодой человек?

Потом я несколько дней подряд горел на работе — наверху началось движло, одни молодые да амбициозные хотели отбить у нас кормушку, так что гасить их приходилось чуть ли не по заходу в день.

Когда притихло, я отвалился, купил книжицу с рассказами странного парня и прочитал, что он написал про бананку.

Я думал, это что-то про рыбалку, а оказалось, что про самоубийство.

Не знаю, что в нем непонятного, в этом рассказе? Я вот сразу врубился, чего этот парень себя убил. И я понял, что причастен так к какой-то тайне.

Почему он это сделал?

А потому что, почему бы и нет?

В общем, я решил, что хочу поделиться с Сашей своей идеей, а, кроме того, дать ей почитать "Охоту на Снарка". Там ведь про то же самое. Почему бы Снарку не оказаться Буджумом?