Ловец акул

— Нормально, — сказал Миха.

— Я еду.

В общем, не вышло у меня свободного дня.

При Нероне, кстати, такой хуйни не было. И я сразу стал думать, где же я проебался. Вот это закомплексованный молодой человек, надо же.

В общем, поручил я своим ребятам, которые у нас инфу пробивали, найти, кто нам такое устроил классное. На бригаду там было три бывших гэбиста, если я кому и верил, так это им. Бригадиром у них был Сашка Соловей. Соловчук, то есть. Его еще Нерон к делу подключил, очень толковый парень, хотя и борзый сверх всякой меры.

И вот этот Сашка Соловей заявился ко мне через три дня, дверь чуть ли не с ноги открыл. Я как раз поставку обсуждал, мол, надо задержать, пока не разберемся со складом.

Кабинет у меня был отличный. Формально я, вроде как, занимался какими-то тортами. Ну, могу и путать. Короче, был у меня легальный бизнес, доставшийся мне еще от Нерона, который меня совершенно не интересовал. Какой-то смешной, помню, мне когда говорили, я смеялся. В своем кабинете я, в основном, крутился на стуле и кидался бумажками в бронзовую антикварную гончую.

— Поговорить надо, — сказал мне Сашка Соловей. Это был развеселый, подтянутый мужик с вытянутым, немножко собачьим профилем. То есть не, на Анубиса он похож не был, просто в его длинном носе и остром, выдающемся вперед подбородке, чудилось что-то такое хищное. У хорошей собаки — хороший нюх.

Сашка Соловей в кабинетах не говорил никогда. Только на лоне природы. Похвально, на самом деле, и я все хотел эту привычку у него перенять.

Пошли мы с ним в Нескучный сад, Соловей все пинал камушки с совершенно мальчишеским восторгом и глядел, как далеко они улетают. Мы ушли подальше от поехавших с мечами и ушами из картона, углубились в парк, и только тогда Сашка Соловей прервал свою вдохновенную речь о футболе и сказал мне простую вещь:

— Вычислили мы, кто.

— Ну? — спросил я. Терпения уже не было никакого, хотелось крови, потому что кровь — это жизнь. Я облизнул губы, а Соловей громко свистнул, распугав птиц.

— Это Стасик Костыль, — сказал он после паузы. — Судя по всему, их на бабло конкретно киданули, они подсели на измену и захотели легких денег.

Про Соловья еще вот что было интересно, он легко подстраивался под любую речь. Я слышал, как он говорил с Нероном, и это было словно два высокомудрых мужа собрались обсудить Платоновы книжки. А со мной вот — жлоб жлобом. С Соловьем говорить — как в зеркало смотреться.

— Да ладно? — сказал я.

Стаса Костыля я прекрасно знал. Он под главным давно ходил, у него была маленькая, уютная группировочка, которая слилась с нашей масштабной организацией года два назад, но сохраняла некоторую независимость. Вроде как, они занимались игорным бизнесом, с нами особо дел не имели.

Я удивился, но и обрадовался.

— Ох, Сашка, — сказал я. — Смотри в оба, вокруг одни предатели.

— Это точно, — сказал Соловей. — Кто этого не понимает, тому пиздец в нашем сложном мире.

Я задумчиво кивнул.

Мне показалось, он на Нерона намекает, но, может, я просто извел себя уже этими мыслями.

В общем, поговорили мы с Сашкой Соловьем славно, теперь оставалось только получить у главного разрешение, и дело за малым.

Как хочется жить, жить, жить иногда.

Ну, да, короче, я сразу решил, что с Серегой и компанией поеду. Компания компанией, а не моя больше. Федьку и Валеру с Виталиком Серега положил уже давно, Желтого забрали к рэкетирам, и новых людей я не особенно знал. Солдатики и солдатики. Пехота, как на любой войне.

Главный мне советовал с такими поездками уже завязывать. Небезопасно и несолидно. Но я ж не мог. Это вся жизнь моя была, там мое сердце, где автоматчики стреляют по живым мишеням.

— Я потому и Васька Автоматчик, — так я говорил. А главный смеялся, но не слишком довольно.

Вот, ну, и тогда так же получилось, Соловей нас координировал, а исполнять я подрядил Серегу, и с ним поехал. Все как в старые добрые времена.

В машине я молчал, пока мужики обсуждали пивко и баб. Меня всего потряхивало от нетерпения, словно кумарило.

Стас Костыль и его компания засели в Воскресенске. У кого-то, видать, все-таки угнали бабло и затаились, засели праздновать.

Но от нас же не спрятаться, не скрыться. Знаете это чувство, когда готовишь кому-то сюрприз?

Это было оно, только темное, теплое, как кровь.

Мы еще только поднимались на этаж, а уже слышали музыку, смутное девичье мурчание под развеселый синтезатор.

Дверь оказалась железная. Дверь железная, а мозги-то деревянные. Можно дверку поставить хотя из титана, но стену-то, в которую ее, родимую, вставят, не заменишь никак.

Я много раз видел, как Серега дверь вынимает. По этому делу он был мастер. Начинал Серега домушником и знал, как с дверьми обращаться не хуже, чем как обращаться с женщинами. Для дверей, не для женщин, ему нужна была только монтировка. Он отбивал от стены кусок, подцеплял коробку двери монтировкой в нескольких местах, и мы просто снимали эту гребучую дверь.

Вы понимаете?

Дверь железная, классная, хорошая дверь. Просто стена не капитальная.

Разве не метафора всей этой нашей хваленой жизни? По-моему, очень оно точно.