Ловец акул

Но я был больше всего озабочен тем, чтобы за Нероном поспевать, чтобы быть не хуже него. Да еще и ебаться хотелось постоянно от тоски по Саше. Почти всех мамочкиных сиделок перетрахал, даже не самых молоденьких. Тем более, текучка кадров была большая, никто из них мою мамулю долго выдержать не мог. Ну, хоть не скучно.

А вот один раз такое было, что пришел я в салон. Ну, все как всегда — музыкальный канал, команда "девочки, на показ!", мучительный выбор. Тут мне одна рыженькая приглянулась, она чем-то напомнила мне Зою, может, лисье что-то в глазах, а, может, просто рыжина эта, которую я так любил.

И я такой:

— Как тебя зовут?

Как же я надеялся, что все-таки Зоя. Оказалась она Настя.

Настя как-то расстроилась, что я ее выбрал, лицо погрустнело. Обо мне слава ходила, что я клиент сложный.

Ну, в общем, пошли мы с ней в комнату, она быстро и много говорила, чтобы расслабиться. Рассказывала, как недавно ездила в тур во Францию.

— Хоть мир повидала, — это мне запомнилось. За тысячу, или сколько там, хуев можно посмотреть на Эйфелеву башню, но какая тоска, наверное, будет тогда. Ну, вот стоит она, топорщится, эта башня дурацкая, а Настя, она уже от торчком стоящих вещей порядком устала, и радости, в итоге, никакой.

Я ее хотел об этом спросить, как тебе, мол, Франция сама, но Настя как-то резко замолчала и посмотрела на меня. И я понял: не очень-то она Зою похожа, и никого вообще в мире нет на Зою похожего, и жить с этим мне придется еще, может быть, очень долго.

А Настя спросила:

— Что сначала делать будем?

И я вдруг сказал:

— Сейчас научу тебя, иди-ка сюда.

Она нахмурилась. Не нравились ей такие предложения, я думаю. Я сказал:

— Да ты не бойся, я тебя не обижу.

— Если бы мне платили каждый раз, когда…

Но она осеклась, потом все-таки сделала этот чертов шаг ко мне. Я взял ее запястье, тонкое, как у Зои, приложил ее палец к своей голове. Я улыбнулся ей, но Настя все еще смотрела на меня настороженно.

— Не переживай, — сказал я. — Буду самый твой любимый клиент.

У нее над губой было розовое пятнышко, типа не герпес, а такая, знаете, бывает красная родинка. Очень красиво.

Я приставил ее палец с длинным ногтем в облезлом золотистом лаке к своему лбу.

— Вот здесь, — сказал я. — Где индианки себе точку ставят.

Так мне делала когда-то Зоя. То ли нерв нашла какой-то, то ли еще что, но мне было ужасно приятно. Такой, знаете, легкий зуд по лбу шел, расслабляющий, голова болеть переставала и все такое. После Зои мне этого никто не делал, я и забыл, что такое мне нужно, а тут вдруг вспомнил.

В общем, я сказал:

— Ты надавливай и пальцем крути. Типа как будто ты девке делаешь. Ты девкам делала? Я не знаю просто.

— Ну, заказывают иногда, — сказала Настя.

— Вот, короче так. Ты потирай.

— Ладно, — сказала она растерянно, а потом вдруг улыбнулась. — И все?

— Ну и все, — сказал я. — Да, реально, все. Я только лягу, лады?

В особо дорогие салоны я никогда не ходил. Дорогие шлюхи льстивые, от них вообще никакой правды не добьешься, в смысле, мне почти нравилось осознавать, что я им не особенно-то и нравлюсь. Хуже было бы, если бы они мне так ловко и ласково врали.

В совсем дешманских салонах на конце непременно вытащишь венеру из пены морской. Так что я выбирал что-то среднее, типа не совсем убогое, но и не роскошно все, как Нерон любил.

А средняя ценовая категория это: кровать обычная, но простыни уже красные, шлюхи тебя не матерят, но смотрят, как на уебанца, минет с резинкой, но старательный, и так далее и тому подобное.

Серединка на половинку.

Вот, и лег я, в общем, на эти красные простыни, весь одетый, даже в ботинках, и она села рядом, пристроила палец к моему лбу.

— Выше, — сказал я. — Давай, повыше.

— Поняла, — ответила Настя деловито. В тот момент я ей, кажется, понравился.

Она прижала палец к моему лбу, ровно там, где надо. Я закрыл глаза и представил Зою, ее нежный, когтистый пальчик. Потом открыл глаза и уставился в окно, на гнущиеся под ветром деревья. А говорят, что в прошлое нет возврата. Врут все, закрой глаза да возвращайся, сколько тебе надо.

Настины движения, сначала неловкие, затем нежные, успокоили меня, и я уснул. Она меня не разбудила. Когда я очнулся, Настя лежала рядом.

— Доплати еще за час, — сказала она.

И я сказал:

— Нет проблем.

А она сказала:

— И еще приходи. Когда только хочешь. Считай, для тебя я всегда свободна.

— Круто, — сказал я. — Вот это мне свезло.

Я еще был сонный и не совсем понимал даже, на каком я свете. Сердце колотилось в груди, словно, пока я спал, здесь прошел кто-то, кого я давно хотел увидеть. И я пропустил его. Или ее. Скорее, наверное, ее.

В общем, на улице я вдруг, под ужасно злым ветром, подумал, как прикольно все вышло в моей жизни, что было столько любви. И пошел зачем-то к Юречке.

Он со мной не разговаривал, потому что я бросил Сашу и сына. И я очень хотел помириться, вот честно. Юречка открыл дверь не сразу, а потом едва не захлопнул ее у меня перед носом.

— Ну, подожди! — сказал я.

— Что тебе надо, Вась?

— Причем здесь вообще Саша и Марк? Ты их и видел-то пару раз!

— При том, — сказал Юречка. — Ты бросил свою жену и сына.