Ловец Чудес

Услужливый внутренний голос тут же нарисовал ужасную картину смерти от заражения крови, но я, стиснув зубы, все же прижал ладонь к шершавой поверхности камня. Плиты тут же дрогнули и медленно разъехались в стороны. Пораженный, я открыл было рот, чтобы узнать у громилы, как такое возможно, но Филипп протиснулся мимо меня и смело вошел в темноту скрытого от посторонних глаз помещения.

Переборов иррациональный страх, я переступил порог, и… ничего не произошло.

Не знаю, чего я ждал – нападения или сонма стенающих душ, – но в любом случае опасения мои не оправдались. Мягкий свет огня озарил каменные стены и выдолбленные в них альковы. Я подошел к одному из них и воскликнул прежде, чем сумел себя остановить:

– Здесь гроб!

– Чего ты ждал от склепа? – спросил Филипп.

– Кому в здравом уме придет в голову хоронить родственников под домом?

– Тому, чьи родственники восстают по ночам? Иди сюда, Морган, помоги мне.

Я поморщился. Имя, которое я назвал хозяину громилы, нравилось мне меньше всех прочих. Ну, он хотя бы перестал называть меня малышом.

Мы в нерешительности замерли перед большим каменным гробом. На плите не было ни пыли, ни паутины, я провел рукой по строкам эпитафии и прочитал вслух:

– «Любимому отцу и мужу. Скоро мы снова встретимся». Жутковато, да?

– Нужно открыть его.

Глаза Филиппа поблескивали от предвкушения. Возможно, это была всего лишь игра моего воображения, но даже его лицо изменилось: черты заострились, губы изогнулись в хитрой усмешке. Охотник настиг добычу.

Он толкнул плиту – безуспешно. Попробовал отодвинуть ее с помощью лома, но тоже не преуспел. Наблюдать за его потугами было одно удовольствие – он так и не начал мне нравиться, так что я упивался злорадством.

– Может, здесь тоже есть рычаг? – Он упер руки в бока и огляделся.

– Тогда как он открывает его по ночам?

– Ты недооцениваешь этих существ. Он силен как дюжина мужчин. – Он спохватился и деловито спросил: – Твоя рука еще кровоточит?

– Думаешь, здесь…

– Клади руку на крышку, – приказал он.

На ладони действительно еще поблескивает кровь. Вернувшись в Лондон, первым делом пойду к доктору, чтобы он проверил, не попала ли в рану инфекция.

– Живее.

Едва рука коснулась плиты, камень дрогнул. Он будто вдохнул, это движение так походило на то, как вздымается человеческая грудь, что я затаил дыхание. Таинство, старинный колдовской обряд на крови – вот что это такое. Ничего подобного я никогда не видел.

Судя по всему, Филипп перемены не заметил. Он принялся расхаживать туда-сюда, явно стараясь придумать, что делать дальше. А я молчал.

– Открой его, – вдруг сказал Филипп.

– Что?

– Открой проклятый гроб! – рявкнул он. – Замок ведь открылся, верно? Почему ты молчишь, черт бы тебя…

Он сам толкнул плиту – и наружу вырвался рой огромных, жирных насекомых. Комната наполнилась жужжанием крыльев, эхо усилило его в сотню раз. Я закрыл голову руками и отпрянул к стене, но рой плотным коконом облепил меня, насекомые наполнили склеп, их крошечные лапки были повсюду: на моем лице, на одежде, в волосах! Я хотел закричать, но только сильнее сжал губы, чтобы ни одна тварь не залезла внутрь. Одной рукой закрыл нос, второй заткнул ухо. Филипп что-то кричал, но я его почти не слышал.

Наконец рой ринулся прочь сквозь открытые двери. Я увидел, что Филипп побежал следом, и кинулся вдогонку. Мы поднялись наверх невероятно быстро, лампа потухла в середине пути, так что бежать пришлось буквально на ощупь.

Насекомые вырвались из подземелья, заполнили кухню и полетели дальше. Я, задыхаясь, нагнал Филиппа у входной двери, которая оказалась распахнутой настежь. Он, наконец, остановился и замер, подняв лицо к небу.

Я вышел из замка и увидел, на что он смотрит. Насекомые… сгорали в солнечных лучах. Сотни алых мух вспыхивали искрами, становились крошечными тлеющими угольками, а затем падали на землю, на лету превращаясь в хлопья невесомого пепла.

– Что это было? – потрясенно спросил я.

– Наша добыча, – прорычал Филипп. – Он выбрал смерть.

– О чем ты говоришь?

– О вампире, Морган. Он обратился роем и обвел нас вокруг пальца.

– Хочешь сказать…

– Хочу сказать, что мы крупно влипли. Пошли, мы должны немедленно вернуться в Лондон.

– Но…

– Быстрее, Морган! Как же мне надоело постоянно тебя подгонять.

«Мне тоже это надоело!» – хотел сказать я, но промолчал. Это самая провальная миссия за всю мою карьеру. Хорошо, что в Ордене об этом не узнают.

Почесывая шею, я пошел за Филиппом, мечтая о теплой ванне и чашке крепкого кофе.

Глава 6

Швейцар услужливо открыл дверь и поклонился. Яркий свет ламп ослепил меня, пришлось остановиться и проморгаться, чтобы привыкнуть к нему. Голова напоминала улей: мысли жужжали, как сотни пчел, из-за них я не слышал ничего вокруг и едва не угодил под машину. Холл только ухудшил мое и без того скверное самочувствие: музыка и громкие голоса впились в мозг иглами. Со вчерашнего вечера не отпускала тошнота, утром пришлось отказаться от завтрака, чтобы без риска добраться до главного здания, принадлежащего Ордену.