Ловец Чудес

Теперь нужно забрать единственного человека, которым я искренне дорожу, и мы вместе пустимся в долгое и опасное путешествие. Я в последний раз воспользуюсь личиной Арчи и сниму все деньги со своего счета, мы доберемся до Германии, купим дом на окраине небольшого городка и попытаемся придумать, как скоротать вечность. Вместе. Если Филипп мертв, то за мной охотятся только Ловцы. Придется скрываться от них до тех пор, пока не умрет последний человек, знавший меня как Арчи Аддамса, и только тогда я и мой товарищ, моя родственная душа, сможем вздохнуть свободно. Да, придется удариться в бега, но что нам шестьдесят лет человеческой жизни, если перед нами раскрыла объятия вечность?

Вид особняка виконта Барлоу приободрил меня. Перед мысленным взором возникло лицо Теодора, растерянное и счастливое одновременно. Он будет рад, что я передумал, может, поупирается для вида, но в конце концов согласится принять темный дар из моих рук. Мне следовало раньше решиться на это, он не должен умереть, нет, только не так, только не от ужасной болезни.

Войти через парадный вход я не мог – стояла глубокая ночь, да и выглядел я просто отвратительно. Сменить одежду было негде, рубашка все еще залита кровью.

Кровью Деборы.

Пришлось приложить усилия, чтобы выбросить из головы тревожные мысли. Если я хотя бы на мгновение позволю себе вспомнить о ее холодном теле, разум покинет меня. Время, нужно время, чтобы смириться с тем, что я натворил. Общество Теодора залечит мои раны, однажды я расскажу ему о своей первой жертве, о том, как низко поступил с Деборой Миллз, но это случится не раньше, чем рана в моей душе превратится в заживший рубец.

Цепляясь когтями за кирпичи, я поднялся по стене и с облегчением обнаружил, что окно не заперто. Бесшумный словно тень, я проскользнул в спальню и, предвкушая долгожданную встречу, тихо подошел к пологу, за которым спал мучимый болью Теодор. Я слышал его прерывистое дыхание, он всхлипывал во сне.

Не в силах слушать, как страдает мой единственный друг, я распахнул полог – и улыбка медленно сползла с моего перепачканного кровью лица. На месте Теодора спала Элиза. Из-под ее закрытых век катились слезы, в руках она сжимала мятую рубашку. Я попятился. Девушка вздрогнула и открыла красивые золотистые глаза, искрящиеся даже в полумраке.

– Кто здесь?

Она села и принялась озираться, напряженно всматриваясь в темноту. Наконец ее взгляд остановился на мне, а на лице появилось выражение крайнего замешательства.

– Арчи? Это ты? Как ты здесь…

– Где он? – мой голос задрожал.

– Проклятие, Арчи, как ты сюда попал?

Внезапно вырвавшееся изо рта этой благовоспитанной девушки ругательство потрясло меня, и я глупо хихикнул. Элиза свесила ноги с постели и собралась было встать, но я вскинул руку в предупреждающем жесте.

– Не подходи. Где Теодор? Почему ты спишь в его постели?

Элиза сжала переносицу пальцами, чтобы остановить слезы.

– Он умер прошлой ночью…

– Не может быть, – чувствуя себя последним глупцом, сказал я. – Как это возможно?

– Он сгорел, Арчи. Температура его тела была слишком высокой, доктор не смог ничего сделать. – Элиза покачала головой. – Я звонила тебе. Ты не ответил.

– Где его тело?

– В часовне. Завтра утром… Куда ты? Арчи!

Не заботясь о том, что она подумает, я выпрыгнул в окно, мягко приземлился на траву и побежал к часовне, расположенной за цветущим садом леди Барлоу. Пот струился по спине, кудри прилипли ко лбу, а я, ломая кусты, прокладывал себе путь. Может, они ошиблись? Вдруг еще есть шанс?

Распахнув двери, я сразу его увидел – семейная часовня Барлоу такая маленькая, что одновременно здесь едва ли поместятся десять человек. Теодор лежал в дорогом гробу, обитом темно-бордовой тканью, и на фоне этого насыщенного оттенка выглядел еще бледнее.

Я подошел к нему и прижался ухом к груди. Ничего. Ни дыхания, ни сердцебиения. И в эту необъяснимо долгую секунду я осознал все, что произошло за последние два дня. В памяти воскресла Дебора в свою последнюю минуту. Она била меня по груди и кричала, проклинала и молила, на ее лбу выступил пот, а изо рта вылетали крошечные капли слюны. Там, на кладбище, я не понимал ни слова, а сейчас, стоя на коленях перед телом Теодора вспомнил всё.

«Помогите! Умоляю, спасите меня!»

Пока я наслаждался отражением луны в ее округлившихся от ужаса глазах, Дебора кричала до хрипа, кричала, пока не пропал голос.

«Не прикасайся ко мне! Чудовище!»

Я прижался лбом к холодному лбу Теодора и закрыл глаза. От него пахло разложением.

«Ты убил меня. Ты, а не болезнь».

Он выглядел таким юным, хрупким, словно фарфоровая статуэтка. Смерть разгладила упрямую складку между бровей, стерла гримасу боли, застывшую на его лице в нашу последнюю встречу.

– Арчи! – В часовню ворвалась Элиза. – Так значит, Теодор не лгал!

Я медленно повернулся к ней и уставился на прекрасное раскрасневшееся лицо. Ее ночная рубашка была развязана на груди, и я видел манящую ямочку между ключицами.

– Он рассказал тебе? – спросил я, отходя от гроба.