Ловец Чудес

Я подстроился под ее шаг и ответил:

– Александр Мюллер.

– Так вы немец?

– Частично. – Я пожал плечами.

– Что привело вас в Эдинбург?

– Рассказы о том, что это лучший город земли.

Она потеряла бдительность, ее губы растянулись в улыбке, взгляд стал заинтересованнее.

– Могу я тоже узнать ваше имя? – как будто бы невзначай спросил я.

– Иннис. – Она смахнула со лба темную челку. – Вам действительно нужна помощь или вы решили со мной познакомиться?

– Это так очевидно? – Я кокетливо убрал кудри за уши. – Но помощь мне тоже нужна.

Она смутилась и прибавила шагу. Местные женщины отличались куда большей чопорностью, чем англичанки. Мне всего лишь хотелось провести несколько минут в приятной компании, но Иннис явно чувствовала неловкость. Стоило поскорее закончить это представление и расстаться с ней.

Мы шли мимо городского сада, когда я, убедившись, что вокруг никого нет, схватил ее за талию и перемахнул через ограду. Пришлось зажать ей рот, однако Иннис не пожелала сдаваться без боя – ее зубы вонзились в мою ладонь, и я вскрикнул от неожиданности.

Прижавшись спиной к дереву, я развернул ее к себе и, глядя в глаза, прошептал:

– Успокойся. Ты не будешь кричать. Стой смирно.

Иннис обмякла, я отпустил ее и выдохнул. Надо же, не думал, что похищать человека прямо с улицы так волнительно. Оставалось надеяться, что нас никто не заметил.

Я откинул волосы Иннис за спину и принялся расстегивать ворот ее платья, чувствуя себя последним мерзавцем. Даже биение голубой жилки под нежной кожей не смогло отвлечь меня от кружевного края ее бюстгальтера, показавшегося из-под платья. Мне стало дурно. Прижавшись лбом к стволу дерева, я закрыл глаза и простоял так несколько минут. Затем, собравшись с силами, быстро снял с себя пиджак и накинул на девушку, прикрыв все, чего я не должен видеть. Так-то лучше. Только после этого, немного успокоившись, я притянул ее к себе, посмотрел в глаза и сказал:

– Тебе не будет больно. Я сделаю все быстро.

Дрожащим языком я лизнул кожу у изгиба ее плеча и вонзил зубы в трепещущую жилку. Горячая кровь хлынула в рот, я подавился, закашлялся, лицо Иннис окропила алая роса. Испугавшись и смутившись, я принялся кашлять еще сильнее, кровь попала в глотку и пошла носом. Если мне когда-то придет в голову написать мемуары о своей вечной жизни, эту главу я точно пропущу.

Я снова приник к шее Иннис, чтобы успеть поесть хотя бы немного, прежде чем она потеряет сознание от потери крови. Сделав два больших глотка, я почувствовал, как слабеет ее сердце, и тут же отстранился. Голод утолить не вышло, но продолжать я не мог. Лежа в безымянной могиле на Хайгейтском кладбище, я дал себе обещание, что не буду убивать людей, только питаться от них. Так что сегодня Иннис вернется домой.

Я зализал раны на ее шее – и они мгновенно затянулись. Смущаясь, словно юный муж в первую брачную ночь, я застегнул ее платье, старательно отводя глаза от пышной груди, платком вытер кровавые капли с милого лица, поправил ей волосы и, удовлетворенный результатом, сказал:

– Забудь меня и все, что здесь произошло. Ты задержалась, потому что встретила старую подругу. Вы немного прогулялись и разошлись по домам. Ступай.

Иннис встряхнулась, развернулась на каблуках и уверенно пошла в сторону пешеходных дорожек. Прячась в тени деревьев, я проводил ее взглядом и успокоился, лишь когда светлое платье растворилось в темноте.

Я собирался покинуть парк, как вдруг услышал странную навязчивую мелодию. Словно ребенок, завороженный игрой Гаммельнского крысолова, я выбрался на пешеходную дорожку и пошел вперед. Музыка стала громче, в воздухе появился сладкий запах жженого сахара. Я сам не заметил, как оказался в толпе возбужденных людей всех возрастов – старики медленно брели за молодыми, а те тащили за собой детей. Замыкал странную процессию я – вампир, только что завершивший трапезу.

В небе вспыхнул огненный цветок. Толпа восхищенно застыла, раздались крики, десятки рук взметнулись в воздух, указывая на причудливо опадающие горящие лепестки. Пользуясь замешательством людей, я расчистил себе путь локтями и пробрался вперед. Не успел я и шагу ступить, как мимо промчался мальчишка на одноколесном велосипеде, жонглирующий горящими факелами. Он выпустил струю дыма мне в лицо и, заливисто хохоча, умчался.

Еще один взрыв фейерверков заставил людей кричать – над толпой появился огромный китайский дракон, вытянулся и выдохнул целый сноп искр.

В Эдинбург прибыл бродячий цирк, понял я.

Всего четыре шатра: очень большой, два совсем маленьких и средний. Неподалеку труппа припарковала вагончики, возле которых лошади самозабвенно щипали траву. Продавцы с переносными прилавками появлялись то тут, то там и предлагали сладкую вату. Мальчишки-жонглеры катались туда-сюда, грозясь поджечь волосы зазевавшихся леди. И над всем этим то и дело вспыхивали фейерверки, столбы были увиты гирляндами разноцветных лампочек, на крыше большого шатра светилась надпись: «ЦИРК».