Ловец духов

Я как-то неловко попытался обнять, успокоить её, но она гневно растворилась и переместилась ещё левее.

Я был в растерянности. Я всегда относился к призракам как к побочному продукту жизнедеятельности человечества. Себя же правомерно считал, своего рода, «санитаром леса». Тяжёлая грязная работа, но необходимая как воздух, дабы мир не превратился, в конце концов, в свалку отходов, в преисподнюю. Но проблема в том, что ад уже был здесь, при мне, совсем рядом и только что.

Неужели я ошибался?

Нет, я не мог быть неправ. Я должен был верить в это!

Мы шли витиеватыми улицами пробуждающегося города, грязного, околдованного чарами бессмысленности. Шли молча. Я кутался в пальто, силясь унять внутреннюю дрожь, искал и находил десятки достойных оправданий – и именно за это попрекал себя больше всего.

Кукольный мир, притворное подражание чему-то на небесах, изуродованное человеческой потерянностью. Только многообещающий апокалипсис мог бы скрасить долю этих запущенных переулков.

Именно он меня сегодня, наверное, и настиг, в личных масштабах конечно…

Впервые, как никогда прежде, я осознал, насколько хрупка внутренняя структура сознания. Насколько мало надо, чтобы мир перестал быть таким, каким ощущался ранее. Беспомощный и барахтающийся в болоте собственных эмоций, самобичевания человечишка. Омерзение вызывало ощущение растерянности и безотчётной оторопи.

С сентиментальной болью я понимал явственно, ничто теперь не будет прежним, и молил о том, чтобы всё это оказалось только дурным сном. Чтобы, проснувшись, я снова увидел в предрассветных сумерках нежный точёный профиль Лауры, ощутил аромат её чувств – аромат преданности и сопереживания, какого, несомненно, никто и никогда прежде не дарил мне.

Джонника тоже притихла. Это было так не похоже на неё, невольно можно было заподозрить неладное. Она – создание, которое, словно ветер, казалось, просто не способно жить продолжительными эмоциями, в отличие от меня безутешного. Кто знает, наверное, только это и спасало её от собственного безумия.

Какое-то время спустя, краем глаза я с гротескным облегчением заметил, что она едва сдерживает столь неуместную в сложившейся ситуации ухмылку. Что касается противоречивых чувств, то мы оказались «два сапога пара», ещё неизвестно, чей случай более запущен.

– А ведь я всегда желала ей смерти, – словно пробуя слова на вкус, наконец, произнесла Джонника. – Странно, но теперь, будто что-то потеряла…

Плотину моего сердца тут же прорвало. Я остановил её и резко развернул к себе лицом. О, как же хотелось ощутить глубину глаз призрака! Но я понимал, что это немедленно убьёт её. Речи с неистовой силой полились изнутри как крик души:

– Умоляю тебя, Джонника, никогда не повтори ошибку Лауры. Я не хочу потерять ещё и тебя!

Она растворилась в воздухе, оставив витиеватый узор неторопливо тающей дымки. Прошла сквозь меня, оказавшись за спиной, склонилась над ухом и саркастически промолвила:

– Я – призрак. И это моя природа, ловец!

– Не говори так, – я настойчиво обернулся. – Малыш Эдди…

– Малыш Эдди только и ждёт момента, когда ты будешь достаточно слаб, – с нескрываемой гадливостью выпалила Джонника, окинула меня изучающим взглядом: – Впрочем, как сейчас, поздравляю! Он прикончит тебя и глазом не моргнёт, глупый охотник. Ты знаешь его слишком плохо.

– Даже если и так… – моё сознание рассекла совершенно неожиданная мысль, настолько мне несвойственная, настолько чуждая, что слова нечаянно проронили вовне: – Даже если и так, если я действительно до такой степени безнадёжен, я хочу, чтобы ты убила меня!

Это произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Джонника оторопело посмотрела на меня, а потом… безудержно расхохоталась:

– Это так великодушно, так благородно с твоей стороны, ловец. Всю жизнь и после только об этом и мечтала!

Я почувствовал себя полным идиотом. Казалось, она не уймётся никогда. Что можно было сболтнуть глупее, к тому же перед призраком? Хотелось провалиться сквозь землю. Проклятая нежить!

Вне всяких сомнений что-то не так было с моей головой ныне. Можно, наверное, подхватить безумие от свихнувшегося призрака, точно также как кашель от чахоточного больного. И совершенно без толку корить себя за очередную ересь! Видимо, сегодня мне вообще следовало провести день взаперти, дабы окружающие не пришли к тем же печальным выводам относительно моего психического и умственного состояния, что я сам.

– Прости, я не то имел в виду, – пробурчал я раздражённо.

Она смеялась, откинувшись в воздухе, теперь уже язвительно, беззастенчиво вымещая на мне тонны, неизвестно откуда взявшейся в её лёгкой душе, злобы. Это было так противоестественно для Джонники, но я зарёкся строить предположения, по крайней мере, пока.

– Забудь, – наконец резко отрезал я и только сейчас отметил группу людей у пристани, украдкой глазевших на меня.

Вполне естественно, они не видели призрака, а только полоумного, разрезающего утреннюю тишину несвязными аффективными выкриками. Я как по заученному сделал несколько стремительных шагов в их сторону, и они в смущении поспешно удалились.