Ловец солнца

– Мама! – Эйла подбежала к ней, бросив тряпку, которой протирала от пыли витрины. Заняться все равно было нечем. – Что-то случилось?

Госпожа Морн покачала головой.

– Отец спит. Я пока схожу в аптеку…

– Я могу! – вызвалась Эйла.

Раньше, чем Ева успела запротестовать, госпожа Морн холодно отказала дочери. Все, что касалось здоровья ее мужа, она старалась не доверять посторонним… даже если это была ее родная дочь, и предпочитала разбираться со всем самостоятельно.

– Ты все напутаешь, – сказала она, высвободившись из рук Эйлы.

– Зачем говорить такое своему ребенку? – проворчала Ева.

– Не вмешивайся. Это их дело.

Она с негодованием посмотрела на Кайдена.

– Что значит «не вмешивайся»? Так, знаешь ли, и развиваются комплексы!

Кому, как не ей, было об этом знать? После того как мать бросила ее и забота о Еве полностью легла на плечи отца, она часто слышала подобное.

Ты все испортишь. Напутаешь. Ты бездарная. Бесполезная. Проблемная. Зачем ты вообще появилась на свет?

Ева не могла вспомнить момент, когда она наконец поняла, что это не с ней что-то не так, это у ее отца проблемы… Возможно, это было не подобное вспышке осознание, наверное, она шла к этому медленно и долго. Но когда все поняла, ей будто стало легче дышать. Ева не обманывалась и понимала, что всех ее проблем это не решило, но она хотя бы перестала разрушать свою жизнь.

Госпожа Морн ушла, а поникшая Эйла вернулась к прилавку.

– Все бы ты сделала правильно. Ты умничка, – не выдержав, сказала Ева. – Ей просто нужно немного проветриться.

ГЛАВА 19. СЛУХИ

Никто не видел, когда госпожа Морн вернулась. Магазин к тому времени уже был закрыт, Ева помогала Эйле готовить ужин, а Кайден был приставлен к нарезке овощей. Он не переставая ворчал, но с ножом обращался просто виртуозно, привлекая к себе взгляды не только Эйлы, но и Евы.

– А у тебя талант, – искренне сказала она.

Кайден похвале не обрадовался, усмотрев в словах Евы насмешку.

К тому моменту, как госпожа Морн прошла мимо кухни, они уже самозабвенно ругались и не слышали ее шагов.

Она заперлась в спальне вместе с мужем и от ужина отказалась. Эйле дверь не открыла и отца увидеть не позволила, объяснив это тем, что он спит.

Ева, вызвавшаяся помочь отнести поднос, стояла под дверью вместе с Эйлой и слушала приглушенный голос госпожи Морн.

– И часто она от еды отказывается? – спросила Ева, удобнее перехватив поднос. От тарелок поднимался просто одуряюще вкусный запах, и живот ее отзывался тихим жалобным урчанием.

Ева никогда не понимала, как можно добровольно пропускать приемы пищи.

– Только когда расстроена или чем-то встревожена, – растерянно произнесла Эйла. – Но я не понимаю… Матушка ведь ходила в аптеку, что ей могли там сказать?

– Завтра узнаем.

Эйла согласилась, но весь ужин была необычно тиха и первой ушла спать, сославшись на усталость. Она быстро допила чай и покинула столовую.

Ева не последовала за ней. Обменявшись с Кайденом взглядами, она обеспокоенно произнесла:

– Кажется, ее жизнь подходит к концу. – Ева рассеянно крутила в руках чашку. – Я была уверена, что смогу подготовиться к этому, но, кажется, я все же не готова… Как ее спасти?

– Мы что-нибудь придумаем.

– Да, – согласилась Ева. Спокойствие Кайдена почему-то именно этим вечером оказалось заразительным.

Эйла же, не разделившая покой Кайдена, ночью спала плохо, крутилась и жалобно постанывала. Ева, часто просыпавшаяся из-за беспокойной соседки, утром чувствовала что угодно, но только не бодрость. И все же она поднялась, когда солнце показалось над крышами, а измучившаяся за ночь Эйла наконец затихла и сопела, свернувшись клубком под одеялом.

Дом спал.

Лишь Кайден, дремавший на диване в гостиной, приоткрыл глаза, когда Ева пыталась пробраться мимо.

– Пойти с тобой?

– Я только в храм, – зачем-то шепотом отозвалась Ева, покачав головой.

В пекарне, куда она заходила каждое утро вот уже несколько дней, ее встретили как чужую. Выбирая булочку для очередного подношения, Ева думала о том, что встреча с Эйлой – человеком, который не забывал ее каждую ночь, оказалась невероятной удачей.

В пекарне воздух полнился ароматами свежей выпечки и дрожжевого теста, на улице прохладный утренний воздух пах уходящим летом и скорым дождем. Ева неторопливо прошла по улице до храма и недолго постояла на крыльце, рассматривая здания.

Она еще не знала, что это был ее последний мирный день в этом городе, и все же наслаждалась им так, будто завтра уже не настанет. Будто что-то чувствовала.

Ева считала, что ей передалась тревога Эйлы, и старалась не обращать внимания на ноющее чувство в груди – словно на нее надвигался торнадо, а она не могла убежать.

В храме было так же умиротворяюще тихо, как и во все предыдущие дни.

Ева смяла пустой сверток, оставшийся на алтаре, и положила свежую выпечку.