Ловцы чудовищ

– Много, – включился Рома. – Но есть один. Ближайший. Не по расстоянию, по сущности. По соизмеримости. Тот самый – потусторонний. И живут в нём не люди.

Аня вспомнила Симурана.

Да! На человека он мало похож. А вот появился, оказывается, не из сказки, не из мифа, а с той стороны. Или с того света?

– Миры разделяет мембрана. Ну типа клеточной. Помнишь? Двойной слой липидов…

Заметив, что Аня усиленно кивает головой, Рома скривил губы:

– Ворожцова! Ты хоть иногда уроки учишь?

Аня вознегодовала:

– Вообще-то, учу! Просто растерялась. Липиды между мирами?

Стас хохотнул.

– Это Ромыч про клеточную. Эрудицией решил блеснуть. Ты же знаешь, он скромненько не может.

Рома сурово оглядел присутствующих и продолжал:

– В нормальном состоянии мембрана практически непроницаема. И никому не пройти из мира в мир. Но иногда она разрушается или повреждается.

– Если насквозь, то это полный… – успел ввернуть Ерохин, но не договорил до конца. То ли побоялся, что слово не слишком подходящее выскочит, то ли потерял дар речи под прожигающим взглядом друга.

– Но чаще у неё просто барьерная функция ослабевает. Вроде как мембрана истончается. Или нет. – Северин задумался на мгновенье. – Лучше так. Представь, была твёрдая стена – сколько ни бейся, не проскочишь. А стала – как бы жидкая. Типа из желе. И при определённом усилии сквозь неё можно протиснуться.

– Вот тогда и начинает разная потусторонняя нечисть переть, – опять влез Стас. – В первую очередь – мелочь всякая. Рой, например.

Представление о Рое Аня уже имела.

Это такие мелкие-мелкие существа, которые никогда не перемещаются поодиночке. Только стайкой. Ещё они любят вселяться в то, что попадётся по дороге. Причём предпочитают неодушевлённые предметы. Потому что у живых существ есть воля и желания, с которыми приходится либо бороться, либо мириться. А Рой не любит решать проблемы, вот и выбирает мусорный бак, там, или…

Впрочем, лучше по порядку.

Восьмиклассники входили в спортивный зал, посреди которого одиноко, но гордо, широко расставив четыре негнущиеся ноги, стоял гимнастический козёл.

Плаксина застонала. Она и так-то животных не слишком любила, даже самых милых и симпатичных, вроде котят, щеночков и плюшевых мишек, а этого спортивного зверя просто ненавидела. И козёл отвечал девочке взаимностью.

Ещё ни разу им не удалось договориться по-хорошему. Всегда дело заканчивалось Сониным позором и мстительными пинками по резиновым копытам. Поэтому после десяти кругов неспешного бега и лёгкой разминки, заметив, что физрук направляется к центру зала, Плаксина просительно возопила:

– Алексей Вячеславович! А может, еще побегаем?

– Если к концу урока останется время, обязательно побегаем, – пообещал физрук. – А сейчас настал момент попрыгать.

– Представьте. Ущелье, по которому катит воды бурная река, поросшее травой ровное плато, а кругом – горы, горы. И вдруг – топот копыт. Мелкие камушки разлетаются в стороны, дорога пылит. Это скачут домой смелые джигиты.

Лёша с места, без разбега, легко перемахнул через козла.

– Вот как-то так.

Одёрнул футболку.

– Да вы, я знаю, в курсе. Не первый раз.

Мальчишки с заданием справились легко. Даже крупноватый по всем параметрам Ягодкин удачно перелетел через снаряд. Правда, приземлился на коленки, тяжело и гулко, так что весь зал тряхануло, словно при близком падении метеорита. А вот у девчонок с козлами всегда были нелады.

– Плаксина, ну, соберись! – подбадривал ученицу Лёша. – Как вы там по литературе проходите? "Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела». Плаксина! Представь, что ты птица. Такая маленькая, лёгкая, но гордая птица. Плаксина, пошла!

Неизвестно, представила себя Соня птицей или нет, но действовала она строго по данной великим русским драматургом инструкции. Разбежалась, подняла руки и…

Со всего маху плюхнулась на широкую козлиную спину.

Козёл вздрогнул. Наверное, ему стало очень больно и обидно. Так невыносимо больно и обидно, что он взбрыкнул, резко вскинул зад – или перёд? кто знает! – и сбросил с себя неуклюжую наездницу. И, скорее всего, громко заржал бы. Если бы у него был рот. Ой, то есть, конечно же, заблеял. Возмущённо и неистово.

У Плаксиной рот был, и она заорала. Остальные ухватились за отвисшие челюсти. А козёл, отомстив незадачливой всаднице, обратил взор на остальных учеников.

Вообще-то, глаз у него тоже не было. Но у ребят возникло чувство, будто из глубины чёрного блестящего кожаного торца нечто не мигая уставилось на них со злобной неприязнью и насмешкой. А потом козёл сделал шаг в сторону восьмиклассников, за ним – второй, более решительный.

– Стой, зараза! – завопил физрук и бросился на козла.

Тот опять резко вскинул зад. Но Лёша – это тебе не размазня Плаксина, от него столь легко не отделаешься.

Руки у физкультурника накачанные, хватка железная. Козёл это быстро усвоил и остервенело заскакал по залу, взбрыкивая и мечась из стороны в сторону.

Восьмиклассники, как по команде, взлетели на шведскую стенку и глазели за происходящим свысока, будто зрители в цирке.