Ловушка

— Я думала, ты занят по утрам, — наконец произносит она вслух, но взгляда на него не поднимает. — За эти пять лет я никогда не видела, чтобы ты приходил завтракать вместе с нами.

— Надо же когда-то начинать, — по голосу слышно, что он улыбается. — Ричард позвал меня с собой после утренней службы.

Стыд накрывает Лили с новой силой. Обычно она появляется в часовне даже раньше отца — занимает место у самого алтаря и следит за тем, как Александр зажигает свечи, любуется тем, как переливаются отбрасываемые витражом цветные блики на его волосах. Сегодня она спала непозволительно долго.

К яичнице в тарелке она обращается как к своему единственному спасению, но та очень быстро заканчивается.

— Вот это я называю здоровый аппетит, — довольно говорит миссис Стэнли, когда проходит мимо. Тарелка исчезает со стола. — Рада, что ты не берёшь пример с Ричарда, милая.

Лили бы и рада, но у неё под рукой нет ни одной книги. Глубоко выдыхая, она говорит себе, что испытания нужно встречать с гордо поднятой головой, и наконец-то смотрит Александру в глаза. Тот выглядит довольным, всё так же улыбается и будто бы совсем не осуждает её за то, что она не появилась на утренней службе.

Мысль об уродливом свитере никак не идёт из головы.

— Хочешь прогуляться, Лили? — Александр поднимается на ноги и кивает в сторону двери.

— Да, — она с готовностью подскакивает с места и выходит в коридор.

Когда они оказываются на заднем дворе, дождь всё ещё моросит. Лили поглядывает на серое небо и замечает, что держит Александра за руку. Движение это рефлекторное — она даже не поняла, когда это сделала. Именно так и должно быть. Её место с ним рядом, даже под дождём и в дурацком свитере. Даже тогда, когда она позорно проспала службу.

Улыбается.

Волосы быстро отсыревают и прилипают к лицу, свитер становится неприятно тяжелым. Зачем она вообще его сегодня надела?

— Тебе идёт, — тепло говорит Александр. — Но даже в нём в такую погоду наверняка холодно.

— Вовсе не холодно, — на этот раз Лили не отводит взгляда. Смотрит на него уверенно и не видит, что ступает прямо по лужам. — Скажи, Александр, ты не жалеешь о том, что…

Она запинается. Вопрос кажется одним из самых важных в жизни, а у неё язык не поворачивается его задать. Столько времени они говорили о чём угодно — от того дня, когда погибла её мать до сущих глупостей вроде привычки сторожа Саммерса хранить сигареты в кладовке под лестницей; а о самом главном говорить вдруг становится ужасно сложно.

Лили кусает губы.

— О том, что связался со мной? — произносит она наконец, и тут же понимает, насколько неприятно это звучит. Отвратительно. — Прости. Такое впечатление, что у меня язык отнимается и все мысли из головы вылетают, когда я пытаюсь об этом заговорить.

— Почему я должен жалеть, Лили? — в одно мгновение Александр становится серьёзным, его голос звучит пронзительнее и глубже. Она невольно вздрагивает. — Ты одна из самых ярких людей в моей жизни. Мне нравится, когда ты улыбаешься или когда стыдливо отводишь взгляд и что-нибудь бормочешь себе под нос, уверенная, что никто тебя не замечает. Нравится твоя удивительная преданность нашему владыке и то, насколько верно ты понимаешь его слова: он требует от нас любви и ты пытаешься любить всё вокруг так горячо, как только можешь.

Лили останавливается неподалеку от беседки и облокачивается на одну из колонн. Александр и впрямь видит её насквозь — и ей неловко думать, что тот знает даже о любви. Никогда она не говорила о той вслух, не пыталась даже заикаться, а он уже знает.

Нечестно. Она хмурится.

— И я не вижу ни единого повода жалеть о том, что могу держать тебя за руку или смотреть за тем, как меняется выражение твоих глаз, когда ты чем-то недовольна. Прямо как сейчас, — он весело усмехается, и Лили буквально вспыхивает от возмущения. Это же чистой воды издевательство! — Иногда мне кажется, Лили, что за эти три года я начал испытывать к тебе любовь большую, чем к Спасителю. Надеюсь, он в состоянии меня за это простить.

Готовая отплатить Александру той же монетой и высказать всё, что она думает о насмешках в такой важный момент, но так и застывает с приоткрытым ртом. Он говорит о любви так легко и спокойно, так запросто — и она не сразу осознала, что именно он только что произнёс.

Ей не верится.

— Спаситель будет злиться, если ты полюбишь меня сильнее, чем его, — говорит Лили. Звучит глупо, и она в очередной раз прячет глаза. Можно же сказать и совсем другие слова! — Разгневается и рано или поздно заберёт тебя, точно так же, как маму.

Терять Александра не хочется. Она понимает, что в конце концов Спаситель забирает себе всех своих жрецов, — находит для них особенное место где-то под толщей воды — но тот ещё слишком молод, чтобы уходить. Становится страшно, хотя она точно знает, что в последние несколько месяцев их владыка спокоен — на Хемлок Айленд уже несколько месяцев не было штормов.