Ловушка

Лили стреляет второй раз. Светлые волосы племянницы темнеют от крови, она видит, как длинные скользкие щупальца пробираются той прямиком в голову. Сквозь пробитое дробью отверстие, до самых мозгов.

Спаситель хочет забрать их память.

— Ты молодец, Лили, — Александр мягко поглаживает её по волосам. Сердце Лили бьётся слишком быстро. — Твоя вера — самая чистая, самая искренняя. Поэтому я всегда буду рядом. Всегда, Лили.

***

Шторм наконец-то стих. Снаружи всё ещё влажно и пахнет озоном, где-то вдалеке снова кричат притихшие под натиском стихии надоедливые чайки. Сквозь темнеющие вдалеке тучи с трудом, но можно разглядеть красное, словно кровь, закатное солнце.

Лили выходит на крыльцо поместья и отбрасывает в сторону пустую канистру. Она взяла их в кладовке — сначала одну, потом вторую, третью. Из поместья отчетливо несёт смесью бензина и керосина. Ими залиты мебель, полы и цветастые гобелены. Некоторые из них отец заказывал у мастеров специально для семьи, и на одном из них изображена пятиконечная звезда, внутри которой бьются темно-зеленые щупальца Спасителя. Этот гобелен Лили даже жаль, но Спаситель сам велел избавиться от дома.

Пропитанного ложью, неверием и неуважением.

Всего одна спичка — и в холле мгновенно вспыхивает огонь. Пожирает бюсты давно погибших членов семьи Стоун, уничтожает ковры и начинает подгрызать пол. Лили стоит на крыльце ещё несколько долгих мгновений, глядя на жадное, голодное пламя.

Александр черной тенью возвышается за спиной. Темная мантия делает его выше, чем он есть на самом деле, и Лили не может понять, как кто-то может считать его мертвым.

Её Александр никогда не умирал — он просто переродился. И он остается с ней до самого конца. Даже тогда, когда на Хемлок Айленд прибывает полицейский катер, а всё поместье давно охвачено огнём. Поместье, сарай с садовой утварью, беседка — всё горит.

Нетронутой остаётся лишь небольшая каменная часовня у самой кромки леса. Часовня, где на алтаре ждёт Спасителя кровавое подношение. Теперь он наконец-то успокоится и больше никогда не обрушит свой гнев на их дом.

Лили надеется на это, рассказывая полицейским о случившемся. Всю её семью забрал Спаситель — они осквернили его. А она… Она верит искренне, ведь правда, Александр?

Эпилог

Среди развалин когда-то красочного, красивого и живого фамильного поместья семьи Стоун на Хемлок Айленд не найти живого места. Обломки в своё время величественных зданий поросли мхом, их почти не видно из-за льющего стеной дождя. От розового сада остались лишь заросли болиголова — главного растения Спасителя.

Остался и сам Спаситель. Тот наблюдает за своим домом, охраняет единственное сохранившееся за пять десятков лет здание. Дорога к небольшой часовне заросла сорняками, к дверям давно уже не пробиться, их не открыть из-за проржавевших насквозь петель.

Но у Лили всё-таки получилось. Здесь давно не пахнет свечным воском, старый витраж из цветного стекла разбит — осколки рассыпаны по каменному полу, сквозь который тут и там пробиваются тонкие стебли болиголова. Тот растет на острове повсюду.

Она улыбается. Выглядывает из-за дверей и смотрит на пламя точно так же, как и много лет назад. На этот раз горит вовсе не дом её семьи — горит покосившаяся деревянная сторожка. Ей известно, что там всё ещё живёт мистер Саммерс. Совсем другой, незнакомый.

Новый мистер Саммерс, но точно так же отравленный ядом неверия. Этим ядом отравлено всё вокруг — от людей в городской больнице, где она провела большую часть своей жизни, до приехавшего на остров человека. Лили знает его имя. Просто не хочет вспоминать.

Отравленный концентрированной настойкой болиголова, он сгорает в жадном пламени вместе с новым мистером Саммерсом. Ни у кого из нет нет права осквернять дом Спасителя. И с её помощью он вновь обрушил на Хемлок Айленд свой гнев.

— Ты наверняка рада вернуться домой, Лили, — Александр улыбается ей. Стоит среди обломков деревянных скамей посреди часовни — всё такой же молодой и красивый. Лили видит, как сияют его ярко-зеленые глаза, подмечает ни капли не изменившийся шрам и всё ту же черную мантию. — Я ждал тебя.

— Я знаю, Александр, — она улыбается ему в ответ и касается его щеки. Пальцы её покрыты уродливыми морщинами и совсем не похожи на те, какими она прикасалась к нему в последний раз. Голос изменился, теперь он противно скрипит. В отличие от Александра, Лили постарела. — Только я уже не та.

Дождь барабанит по прохудившейся от времени крыше, проникает внутрь часовни. Глухой черный плащ медленно намокает, ровно как и давно поседевшие длинные волосы.

Лили боится, что дождь успеет потушить пламя раньше, чем то уничтожит небольшую деревянную сторожку. Спаситель подыгрывает ей, когда направляет молнию в здание.