Ловушка для декана

Мелькнула мысль, что преподам до пятидесяти лет имеет смысл на законодательном уровне запретить ходить в качалку и модно одеваться. И носить такие вот облегающие, серые боксеры с широкой резинкой, которую так и хочется оттянуть и то ли заглянуть, что там за ней, то ли щелкнуть ей так, чтоб подскочил и заорал…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я сложила руки на груди, спиной опираясь о косяк и стараясь не смотреть никуда пониже его подбородка.

— Стою. Доволен? — спросила — только для того, чтобы замаскировать глоток слюны, собравшийся во рту.

Его лицо снова растянулось в улыбке.

— Доволен не то слово. Так ты решила, Максимова, кем ты будешь? Моей сексуальной игрушкой или обиженной хрен пойми на что дурочкой, которая сама бегает и убирает это видео со всех каналов?

Ишь какой прямой! Сексуальную игрушку ему подавай! Да еще теперь которая «по свистку»…

— А как же невинность? Вы же хотели совращать девственниц.

Донской слегка закатил глаза.

— Господи, Максимова, если ты еще один раз метнешься с «ты» на «вы», я с ума сойду. Разберись уже пожалуйста со своими комплексами и придерживайся одного стиля обращения.

— Ты не ответил. Что с невинностью?

Он улегся на спину и закинул руки за голову.

— Да чхал я на твою невинность.

Моя челюсть поползла вниз.

— Что?.. Вы… ты же только что меня за это отчитывал! Спрашивал, сколько их у меня там было и прочий шовинистский бред?

Он хмыкнул.

— Во-первых, это была шутка, Максимова. Хотел посмотреть на твою реакцию. Во-вторых… мне реально интересно, в каком моральном состоянии находится наша молодежь. Вот я, к примеру, в твоем возрасте перетрахал уже всю женскую половину группы… Так что нет — ты до меня явно не дотягиваешь… да и до девчонок наших, которые в девяностые учились…

Пока он разглагольствовал, мои глаза сканировали комнату.

Подушкой, что ли, звездануть в него? Как-то по-детски будет… Вот статуэткой с трюмо было бы в самый раз, но… убью ведь гада…

— Ищешь запасной выход? — неправильно расценил мое поведение декан. — Нет его здесь, Максимова. Для тебя во всяком случае точно нет.

— Ищу чем бы запустить в вас потяжелее, — процедила я, сжимая руки в кулаки.

— В кресло, — сказал вдруг он.

— Что — «кресло»? — не поняла я, немного не расслышав.

Он что, предлагает мне запустить в него креслом? Я б может и рада, так ведь не подниму.

— Снимай платье, лифчик и садись в кресло, — разъяснил он — тем самым спокойным голосом, каким приказал мне остановиться раньше. И по этому голосу я отчетливо поняла, что всё — шутки кончились, и выбор у меня теперь только один и очень простой — уйти, рискнув всем… или остаться на его условиях.

Вместо того, чтобы снова раскиснуть, я неожиданно разозлилась.

— Ах в кресло, значит? Что ж, пожалуйста… Будет вам кресло… И резиновая кукла тоже будет, Матвей Александрович… Предел мечтаний, да? — специально снова называя его на «вы», я сорвала с себя это дорогущее платье, лифчик… плюхнулась в одних трусах и чулках в широкое кожаное кресло напротив кровати и закинула обе ноги на низкий подлокотник. — Так хорошо? Или расставить?

И раздвинула ноги, закидывая каждую на свой подлокотник.

Уже знала, что сейчас будет. Встанет, подойдет, сдерет с себя свои обтягивающие боксеры, отодвинет мои трусики в сторону и… давай вбивать меня в это гребанное кресло.

Прелюдия, ласки, романтика? Неа, не слышали. Только приказы, только хардкор!

Но он только смотрел — не отрываясь, расширенными и слегка расфокусированными глазами, какими смотрят на огонь. И вовсе не туда смотрел, куда полагается, имея перед собой почти голую женщина с широко расставленными ногами… а мне в лицо.

Потом моргнул, будто очнулся, и все же перевел взгляд ниже. Остановился на моей обнаженной груди, и я физически почувствовала покалывание, означающее, что соски твердеют, напрягаются под этим взглядом…

И знала, что он тоже увидел, понял, что я чувствую — по тому, как резко он втянул носом воздух, будто пытался унюхать мое возбуждение.

— Охрененно, Максимова… просто охрененно! — похвалил, поправляя готовы порваться боксеры. — А теперь подними руку ко рту, оближи пальцы… и сожми соски… Поласкай себя. А я посмотрю.

Глава 19

Мне послышалось или этот ненормальный хочет, чтобы я себя потрогала?

То есть вот так просто взяла и помяла сама себе сиськи?

А он типа будет смотреть?

Судя по его выжидательной позе и сосредоточенному, прикованному к моей груди взгляду — да. Именно этого он и хочет.

Даже не хочет, а вожделеет, если говорить языком поэтов.

Хотя что может быть менее поэтичным, чем моя поза и откровенный, до предела выросший бугор в боксерах мужчины напротив?

Мне даже немного жалко стало этот бугор — довольно симпатичный, если мне не изменяет память. Гладкий такой, ровный и вместе с тем настолько внушительных размеров, насколько и должен быть настоящий мужской член. Идеальный, можно сказать.

Интересно, как бы Донской отреагировал, скажи я ему, что его хозяйство — единственное, которое я видела в реальной жизни, а не с монитора компьютера?