Ловушка для фотографа

Скоро мне стало скучно, и в этот момент я заметил, что в зале происходит ротация; одни посетители уходят, другие приходят. Это навело меня на мысль о том, что можно устроить себе небольшой перекур. Я поднялся с места, и дотронулся до плеча женщины, с любопытством рассматривающей каталог, принадлежащий нашему соседу.

– Ты куда, дорогой? – предостерегающе подняла брови Эстер.

– Извини, дорогая! Мне надо выйти в комнату для мужчин, – сказал я.

Я вышел на улицу и не спеша выкурил сигарету. Когда я вернулся, на экране позади аукциониста высвечивался новый лот, – набор обеденной посуды, изготовленный на фабрике Кузнецова. Перелистав отложенный в сторону каталог, я выяснил то, что должен был знать в самом начале. Сегодня распродавалась коллекция антиквара, которую продавали его нетерпеливые наследники. За фарфором должны были последовать картины и гравюры, а также антикварный секретер, и серебряные часы самого антиквара, изготовленные в начале девятнадцатого века.

Внезапно я заметил на одной из страниц интересную фотографию. Это был снимок мраморной статуэтки, – красивой девушки с букетом цветов, сидящей на большом камне. Глаза девушки были прикрыты, а выражение лица было невеселым, возможно из-за того, что у статуэтки была отбита часть подставки. Статуэтка была небольшой. Об этом можно было судить по спичечной коробке, добавленной на снимок для понимания масштаба. Я бы никогда не обратил внимания на эту фигурку, если бы она не имела потрясающего сходства с Алиной.

Справка гласила: лот номер двадцать один. Девушка с цветами. Мастер неизвестен, предположительно Северная Италия, конец девятнадцатого века. Начальная цена десять тысяч рублей. Когда торг дошел до этого номера, я напрягся, и за секунду до счета три, добавил за этот кусочек мрамора еще десять тысяч. Начался торг и в итоге фигурка обошлась мне в пятьдесят тысяч.

– Поздравляю вас с удачной покупкой, – сказал мне наш словоохотливый сосед, кося одним глазом на черное кружево, окружающее декольте Эстер, – я просто восхищен вашим вкусом! – сделав этот сомнительный комплимент, он сощурился, как сытый кот, и я был несколько удивлен, что не услышал нутряного урчания.

К этому времени пахучий любитель фарфора надоел мне настолько, что я испытывал сильное желание дать ему в ухо, но поскольку в тот момент я был законопослушным австрийским гражданином, мне пришлось сдержаться.

Аукцион закончился. Оставив на кресле кусок картонки, с выданным мне номером, я успел позабыть о своем приобретении, но мне напомнил об этом помощник аукциониста. Увидев его, я вытащил из кармана из нагрудного кармана бумажник.

– Вы хотите оплатить покупку сейчас, мсье? – улыбнулся он.

– Мне хочется забрать ее прямо сейчас, – сказал я, – заверните ее в бумажку!

– Разумеется, мы упакуем ее, – вежливо сказал молодой человек, – я надеюсь, мсье, что вы помните про комиссионные. Тринадцать процентов!

– Я помню об этом! – забрав свою статуэтку, я присоединился к своей ненастоящей жене. К моему удивлению, наш говорливый собеседник не торопился покидать нас.

– Позвольте представиться, – заявил он, – Лев Аркадьевич Мильчин, историк, эксперт в области антиквариата.

Эстер мило улыбнулась и протянула ему руку, затянутую в перчатку. Эксперт незамедлительно облобызал ее влажными губами, и я впервые подумал о том, что перчатки на руках женщин не прихоть, а суровая дань необходимости.

– Бонта, – сказал я, перебарывая себя, и протягивая руку для рукопожатия, – Питер Бонта, научный сотрудник Венского музея естествознания.

Руки эксперта и впрямь были липкими, и я с трудом удержался от того, чтобы не вытереть ладонь носовым платком. Мне не терпелось распрощаться со случайным знакомым, но Эстер почему-то не торопилась закончить светскую беседу. Когда мы вышли на улицу, возле нас притормозил огромный черный «Лексус», напоминающий катафалк.

– Хотите, я подвезу вас до отеля? – вопрос эксперта был адресован главным образом к Эстер.

– Вы очень любезны… – я хотел отказаться, но не успел договорить фразу до конца.

– Мы с удовольствием воспользуемся вашим предложением! – с улыбкой сказала Эстер, незаметно, но больно ущипнув меня за локоть.

Салон был буквально пропитан одеколоном хозяина машины. Запах был таким тяжелым, что я чуть не задохнулся, но мне все же удалось взять себя в руки. Когда Мильчин пригласил нас посетить ресторан «Октопус» на Петровке, я вежливо принял это приглашение.

После того, как эксперт уехал, я в буквальном смысле вздохнул с облегчением. Сегодня был тяжелый день, и после произошедших событий мне больше всего хотелось расслабиться. Я не без удовольствия предвкушал себе отдых, и уже видел себя в пенной ванне с бокалом коньяка и сигаретой в зубах, когда Эстер потянула меня в сторону от отеля.

– Мы не поднимемся в номер? – удивился я.

– Не сейчас, – сказала моя спутница, – сначала нам надо поговорить. А еще я очень устала, и хочу поесть. У меня сегодня был трудный день!

Собственная мысль, внезапно высказанная вслух моей напарницей, заставила меня задуматься. Интересно, чем она занималась, когда меня не было?