Ловушка для фотографа

– Извините, Питер! Я сказал, что вас с женой ждут незабываемые впечатления!

– О! Я нисколько не сомневаюсь в этом! – улыбнулась толстяку Эстер.

– Добро пожаловать в гости к Анзору Альбертовичу, – с этими словами Мильчин указал нам на кормовой трап, ведущий на яхту.

На полукруглой корме золотыми буквами было выведено имя судна «Laura Belle»26, а под ним место его прописки «Gibraltar». На флагштоке яхты развевалось красное полотнище, совмещенное с прямоугольником «Union Jack» в верхней левой части, – флаг торгового флота Великобритании.

Молодой человек в черно-белой форме, по-видимому, стюард, занялся нашими чемоданами, а мы вступили на тиковую палубу яхты. Хасанов слыл человеком осторожным, и мне показалось странным, что на таком роскошном судне не надо проходить через сканер, но позднее я узнал, что такой сканер имеется, и ненавязчиво встроен во входной тамбур.

Внутренняя отделка была дорогой. Если снаружи яхта сверкала белизной и стеклом, но внутри она повсеместно сияла дорогими породами дерева, кожей морских животных, хромированной сталью, и зеркалами. Все ручки, за которые можно было ухватиться, были позолоченными.

Роскошная каюта по правому борту, в которую нас проводил один из стюардов, состояла из спальни и кабинета, и напоминала номер класса люкс в дорогом отеле. Из огромных овальных иллюминаторов открывался вид на океан, а из плоских хрустальных плафонов зеркально-матового потолка струился мягкий свет.

Кроме широкой двуспальной кровати, в спальне имелся гардероб, кресла, деревянный столик с золотым орнаментом, встроенный в переборку плоский монитор, и огромное зеркало в золотой раме. Над прикроватной тумбочкой, висел телефон, а над изголовьем шикарного ложа была привинчена большая картина с изображением «Летучего голландца». Рядом со спальней располагались санитарный узел и ванная.

Кабинет был отделан красным деревом. Здесь имелся рабочий стол, кресла, обшитые светлой телячьей кожей, стеклянный столик, бар с напитками, книжный шкаф, и дорогой музыкальный центр. Меня интересовало, имеются ли в каюте микрофоны и скрытая камера для наблюдения за гостями, но без специальных приборов определить это было невозможно.

Примерно через полчаса после того, как мы расположились в каюте, над нашей дверью звякнул позолоченный колокольчик. Это остроумное устройство отлично заменяло обычный электрический звонок.

– Одну секунду! – Эстер распахнула дверь, – в коридоре стоял молодой стюард.

– Хозяин приглашает вас в кают-компанию, господа! – сказано это было по-русски, но с заметным акцентом, значит, сам стюард не был русскоязычным. Но почему он обратился к нам именно так, а не по-немецки?

– Извиняйте, я не понимать! – изобразив на лице широкую улыбку, сказал я.

Стюард повторил приглашение на английском, а затем на немецком языке. Его лицо при этом было абсолютно невозмутимым, и я исключил возможность провокаций с его стороны.

В сопровождении молодого человека мы прошли по коридору правого борта, попали в зеркальный холл с небольшим фонтаном в стиле барокко, сели на лифт, и поднялись на верхнюю палубу.

Здесь слышалась легкая музыка. Просторное помещение, куда мы попали, имело форму челюсти, полукруглая часть которой была застеклена дымчатым стеклом и обращена к носу яхты. На некотором расстоянии от стекла располагалась линия диванов, повторяющая полукруглую форму помещения, причем все диваны были обтянуты мягкой кожей цвета слоновой кости.

Я пересчитал посадочные места, и их оказалось ровно тридцать два. Дизайнер, который проектировал это помещение был стоматологом, или обладал неподражаемым чувством юмора!

За стеклянной стеной находилась открытая площадка с большим овальным бассейном, возле которого были установлены кресла и шезлонги для отдыха. Еще дальше виднелись лопасти вертолета, приземлившегося на носовую площадку.

У задней стены кают-компании, между двух квадратных колонн, облицованных зеркальными панелями, имелась большая стойка, за которой протирал бокалы улыбающийся бармен. В правую колонну были встроены часы, обрамленные золотой лепниной, а в левой колонне в такую же лепнину был заключен барометр. За спиной бармена вырисовывался иконостас из бутылок, подсвеченных встроенными в бар светодиодами. Судя по этикеткам, такая коллекция смогла бы осчастливить любого поклонника Бахуса.

На полу помещения был уложен золотистый паркет с затейливым орнаментом, но его великолепие было трудно оценить из-за светлого пушистого ковра в центре зала. На ковре стоял раззолоченный хрустальный столик, вокруг которого развалилась в креслах небольшая компания, состоящая из Хасанова, Мильчина, молодой девушки в открытом купальнике, и мужчины средних лет в белой форме с золотыми нашивками на рукавах.

Увидев нас, олигарх опустил на столик свой бокал, и поднялся нам навстречу. На его лице сияла такая искренняя улыбка, что на мгновение я позабыл о том, кем он является на самом деле.