Ловушка для фотографа

– Вы были абсолютно правы, Питер, – заявил удивленный историк, – я всегда был неравнодушен к ликерам, но этот напиток гораздо приятнее!

– Отличная выпивка, но мне кажется, что в ней слишком много меда. От этого падает градус, – заявил я. – А что будет, если мы смешаем медовый ром с обычным?

Мы заказали бутылку «Ron de la Aldea», и принялись экспериментировать, пробуя смешивать напитки в разных пропорциях. Сладкие вина обладают убийственным действием, и когда в кафе появилась Эстер, раскрасневшийся толстяк уже лыка не вязал.

– Ты купила все, что хотела, Лора?

– Да, я купила все, что хотела, – подмигнула мне Эстер, а теперь хочу чашечку кофе!

Мильчин приподнял голову и посмотрел на женщину затуманенным взором.

– Что с вами, Леон?

– Увы, прекрасный лик! – внезапно хрюкнул толстяк. – Слад-дчайший взгляд!

Пленительность осанки горделивой….

– Петрарка, сонеты, – пояснил я.

В ответ Мильчин внезапно показал мне сложенную из пальцев «козу», и мне опять захотелось стукнуть его. Понимал ли он, насколько оскорбителен этот жест для вспыльчивых мачо из южной Европы? Впрочем, мне, как человеку, в жилах которого не течет горячая испанская кровь, не стоило возмущаться. Для хладнокровного австрийца это был всего лишь жест из анекдота про новых русских!

– И это культурный человек, – укоризненно сказал я, – ох, уж эта Россия!

– Надо же так напоить его! – сочувствие Эстер выглядело вполне искренним.

После кофе Лев Аркадьевич несколько оклемался, и мы доставили его на яхту.

Через час после нашего прибытия, «Laura Belle» отдала швартовы, обошла южную часть острова, и взяла курс на северо-восток. Гостеприимный остров Тенерифе скрылся за кормой. Сияющая на солнце верхушка вулкана Тейде некоторое время напоминала нам о б этом сказочном острое, но в итоге и она скрылась за горизонтом.

Ужин был не менее роскошным, чем обед. Обстановка была непринужденной, и ничто не мешало нам. Яхта шла быстро, но благодаря специальным стабилизаторам, ее качка практически не ощущалась.

После ужина капитан и доктор покинули нашу компанию, а мы впятером собрались в кают-компании, заказали себе выпивку, и уютно устроились в креслах вокруг прозрачного столика. Хасанов с удовольствием рассказывал нам о своей дорогой игрушке. В этих рассказах было множество деталей, которые не могли заинтересовать людей, далеких от техники, но слушать хозяина обязывала вежливость.

В итоге мы узнали, что стометровый корпус яхты сделан из высокопрочной стали, гостевые каюты рассчитаны на двадцать два человека, зона автономного плавания составляет около шести тысяч морских миль, экипаж яхты насчитывает сорок человек, а крейсерская скорость яхты составляет двадцать узлов.

– А что такое узел? – спросила Эстер, глядя на олигарха восторженными глазами.

Роскошные волосы женщины были побраны вверх, а в ушах висели изящные серебряные подвески с голубыми аметистами. К обеду она переоделась в платье из легкого голубого шифона, подол которого при малейшем потоке воздуха вздымался вверх, то открывая, то закрывая голые колени Эстер.

– Узел, это одна миля в час, – сказал олигарх, заинтригованно наблюдающий за игрой ветра с полупрозрачным шифоном, – в морской миле один километр и восемьсот пятьдесят два метра. Умножаем на двадцать; получается тридцать семь километров и четыреста метров в час. Округляем; наша скорость составляет тридцать семь с половиной километров в час.

Что и говорить! Считал Анзор Альбертович быстрее японского калькулятора! Меня заинтересовало, почему я почти не встречаю людей из экипажа, и я спросил Хасанова об этом. Оказалось, что для обслуживающего персонала существуют специальные служебные коридоры и трапы. Таким образом, пути гостей и экипажа яхты никогда не пересекаются, что создает дополнительные удобства для приватного времяпрепровождения гостей на борту яхты.

– А долго нам плыть до Гибралтара? – с наивным выражением лица, спросила Эстер.

– Идти, милая Лаура! – улыбнулся олигарх, – моряки никогда не говорят плыть. Если все будет в порядке, то через тридцать пять часов, мы будем в Гибралтаре.

– Там есть что посмотреть? – Эстер сознательно не отреагировала на слово «милая».

– Там нет ничего интересного, разве что Гибралтарская скала с наглыми мартышками. Но ее и с яхты хорошо видно! – и олигарх осторожно покосился в мою сторону. Мое внимание было сосредоточено на содержимом стакана, и Хасанов осмелился на второй заход:

– Вы заметили, что моя яхта носит то же имя, что и вы? – слегка понизив голос, сказал он. – Под звездами не бывает ничего случайного, и я склонен думать, что это не простое совпадение, милая!

Внезапно раздался резкий звук опрокинувшегося бокала. Рассерженная Ольга, услышавшая, о чем говорит хозяин яхты, стремительно выскочила из-за стола, и быстро скрылась за стеклянной дверью салона.

Над обеденным столом повисла неловкая тишина, в которой я без труда услышал голос Эстер, улыбка которой погасла, как по мановению волшебной палочки:

– Извините, герр Анзор, но мне кажется, что я не давала вам никакого повода для фамильярностей! – ледяным тоном сказала женщина.