Ловушка для птицелова

Сначала она винила себя за то, что не заметила очевидного. Снова и снова прокручивала в голове одно и то же. Как она ждала, казалось, часами, лежа на земле, а глаза ее горели огнем. Как пульсировала спина и раскалывалась голова. Как она не смела пошевелиться, боясь, что он может вернуться. Помнила страх, бурлящий в горле, словно желчь, настолько всеобъемлющий, что, казалось, она вот-вот в нем утонет. Но в конце концов страх утих. Пытки, которым он подверг ее разум и тело, зажили. Она научилась выживать, и, в конце концов, двигаться дальше.

Но теперь кривая улыбка Кэла снова преследовала ее.

Рен перенеслась в прошлое, на тот же проклятый участок болота, и смотрела, как она, вся окровавленная и в синяках, ощупывает свое тело и касается глубокой раны в пояснице. Он не попал в цель. Он промахнулся мимо спинного мозга – ранил, но не парализовал, как намеревался. В конце концов, они были всего лишь студентами второго курса медицинского факультета.

Рен помнила, как она тащила тело Кэти по губчатой земле. В ту ночь веки ее казались шершавыми, словно наждачная бумага, но адреналин помог ей отрешиться от удушающей боли и изнеможения. Она знала, что ей нужно перенаправить электрический ток от забора, чтобы можно было через него перелезть. Ей понадобилась каждая толика силы, чтобы закинуть на забор безжизненное тело Кэти. Сейчас она уже не могла вспомнить, каково это было – перелезать через ее труп, и она благодарна своему мозгу за то, что он защитил ее от полного объема воспоминаний. Однако она помнила, как бежала. Бежала много километров. Это было словно бежать сквозь толщу воды.

Рен отмахнулась от нахлынувших воспоминаний и тяжело сглотнула.

Теперь она знала, что Кэл был Болотным Мясником. До нее он убил нескольких мужчин и женщин, и теперь он делает это снова. Рен стянула с правой руки перчатку и схватила мобильный телефон.

– Джон, – рыдания застряли у нее в горле. – Ты едешь?

На заднем фоне слышался шум машин.

– Да, буду минут через пять. Что случилось?

В его голосе ощущалось беспокойство. Рен хотелось закричать: я знаю, кто такой Болотный Мясник! У меня есть доказательства!

Вместо этого она сделала неуверенный вдох, уставившись на браслет.

– Я в порядке. Просто когда ты сюда приедешь, мне надо будет кое-что тебе рассказать. Это важно. Хотела тебя предупредить, – она говорила слишком быстро, сбивчиво, но замедлиться не могла, все еще не оправившись от удара реальности.

– Жди. Скоро буду, – проговорил он по-доброму, но с ноткой фирменной стальной твердости. Звонок оборвался, и Рен уронила телефон на стальной стол перед собой. Несколько мгновений она прислушивалась к собственному дыханию в тишине прозекторской. Затем взялась за ручку скальпеля, осторожно освободила лезвие от упаковки и вставила его в ручку до щелчка.

– Я не закончила внешний осмотр, – громко сказала она, словно обращалась к жертве.

Рен положила скальпель на простыню, которой было укрыто тело жертвы, затем надела свежие перчатки и натянула на лицо защитную маску. Она опустила простыню и приставила скальпель к правому плечу, готовясь сделать Y-образный разрез. Прежде чем лезвие коснулось бледной плоти, она остановилась.

– Я не подведу тебя, Эмма, – пообещала Рен, обращаясь к ней по имени. В ушах до сих пор эхом раздавались мучительные голоса родителей Эммы, раз за разом повторяющие это имя в морге больницы, пока они держали ее безжизненные руки в своих.

– Позаботьтесь о моей Эмме, – умоляла ее мать.

Рен зажмурилась, словно нажала кнопку перезагрузки.

– Я здесь. Я слышу тебя, – слезы вот-вот грозили выступить у нее на глазах, но ей удалось сморгнуть их. Когда ты судмедэксперт, ты не имеешь права делать осмотр спустя рукава. Это очень важное дело. Как только сделан первый разрез, все меняется. Рен не собиралась позволять своей личной заинтересованности в этом деле поставить под угрозу ее работу. Сейчас время Эммы говорить, а не время Рен горевать.

Начала она с головы Эммы. Рукой в перчатке аккуратно убрала со лба свалявшиеся волосы. Глаза у Эммы открыты только наполовину, и из-за этого казалось, что она вот-вот заснет. Веки у нее были тяжелые, но Рен ясно видела: когда-то эти глаза были блестящими и голубыми. Незабываемыми. Теперь же они помутнели и потускнели. По их поверхности расползлась бледная дымка, придав им призрачный вид. Еще один прискорбный побочный эффект смерти. Со взглядом таких глаз трудно примириться.

Рен слегка приподняла веко, чтобы проверить, нет ли признаков петехиального кровоизлияния. Она не обнаружила никаких признаков лопнувших кровеносных сосудов, как бывает при удушении.

При одной мысли об этом у Рен заколотилось сердце, а руки начали дрожать. Секунду она боролась с комком, образовавшимся у нее в горле. Иногда достаточно только всхлипнуть, чтобы сбросить давление, но вместо этого Рен выпрямилась. Она встряхнулась, прогоняя слезы, и принялась за осмотр дальше.