Ловушка для ворона

Впервые она осознала, каким невороятно хорошим человеком был Фрэнк. Прошлой ночью он не спал до полуночи, сидя в полицейском участке с одним из мальчишек, которого забрали за то, что буянил в доме детского творчества. Весь день он развозил их – одного на тренировку по футболу, её – к сёстрам Халифэкс. Он всегда готовил ланч по воскресеньям, чтобы дать Морин передохнуть. Он выглядел уставшим, но был готов выйти из дома снова. Она подошла к стулу, на который он тяжело осел, ноги в тапочках, подаренных Грэйс ему на Рождество два года назад, свитер заляпан пятнами от готовки. Она села на подлокотник, обвила рукой его плечи и обняла. Это был первый физический контакт с другим человеком с той поры, когда ей было пять и она стремилась впечатлить приёмных родителей, которые не могли её полюбить. Фрэнк знал, что это важный момент, но ничего не сказал. Он взял её тонкую руку в свою и сжал, затем встал, чтобы надеть ботинки и отыскать ключи от машины.

Когда он вернулся, Морин спала, потому что на следующий день ей надо было рано вставать на утреннюю смену. Грэйс ждала его.

– Как он?

– Ну, заложил за воротник изрядно, это точно. – Фрэнк был родом из Ливерпуля и, когда уставал, начинал говорить как парни оттуда.

– Но он в порядке?

– Ах да, с ним всё будет хорошо. Утром встанет как новенький. И да, его тошнило в туалете. Я уложил его в кровать, и он быстро заснул.

– Фрэнк? Спасибо. – На этот раз она просто потянулась и дотронулась до его руки. Он понял и улыбнулся.

– Отдыхай, – сказал он. – А теперь марш в кровать. Завтра важный день. У нас с Мо никогда раньше не бывало ребёнка, который бы шёл в колледж.

Сперва Грэйс решила, что речь идёт о запое, из тех, что уже случались у её отца. Пару дней он будет мертвецки пьян, затем, сконфуженный и грязный, пойдёт извиняться. Она сосредоточилась на экзаменах. Три дня спустя она забежала в ресторан и обнаружила, что готовит Род.

– У Эда выходной, – сказал он. – Он ушёл.

Грэйс решила, что это хороший знак. По крайней мере, её отец не сидит в квартире наверху, хлеща виски прямо из бутылки. Он никогда не нуждался в компании, когда пил.

– Значит, он снова со Сью?

Род пожал плечами. Она оптимистично восприняла это как свидетельство того, что всё почти пришло в норму.

Затем она увидела его в городе. Шёл последний день экзаменов, и сестры Халифэкс пригласили её на особое чаепитие, чтобы отпраздновать. Она шла по Хай-стрит с компанией девчонок. Она увязалась за ними, потому что нашла в билете по химии вопрос, который ей хотелось обсудить, но им было не слишком интересно. Они болтали о вечеринке, которую устраивал один из шестиклассников и на которую большинство из них были приглашены.

Улица Хай-стрит была пешеходной, вымощенной декоративным кирпичом. Посреди улицы стояли спинка к спинке кованые железные скамьи, там были кадки с цветами и кустарники, давно уже умершие и ждавшие, пока их уберут на зиму. Её отец сидел в одиночестве на одной из скамеек. Он был грязный, небритый и плакал. Под скамейкой лежала на боку пустая бутылка и иногда начинала катиться от сильных порывов ветра. Хорошо хоть другие девочки, всё ещё обсуждавшие вечеринку и то, кто из них выглядит достаточно взросло, чтобы купить алкоголь, его не заметили. И Эдмунд был слишком поглощён собственной скорбью, чобы её заметить.

Грэйс прошла мимо него на улицу, где жили сёстры Халифэкс. Прежде чем войти, она постаралась успокоиться. Синтия сделала потрясающий чай с сандвичами с копчёным лососем, безе и имбирными пряниками. Грэйс повосторгалась им и съела всё, что в неё пихали.

Два дня она не навещала отца. Как он посмел испортить день её праздника? Затем она дрогнула и отправилась повидать его после школы. Город был по дешёвке украшен к Рождеству, поставили высокую тощую ель, освещённую уродливыми белыми лампочками. На двери ресторана висел венок из настоящего остролиста.

Ресторан был пуст, но Род стоял за стойкой. Он налил себе бренди в большой круглый бокал и, казалось, удивился и смутился, увидев Грэйс.

– Разве соцработник тебе не сообщила?

– О чём?

– Эдмунда тут нет.

– Где он?

– Слушай, мне правда очень жаль. Я вчера первым делом ей позвонил. – Он сделал паузу. – Он в больнице.

– Что случилось? Несчастный случай?

– Ничего подобного. Не такой случай.

– Что ты имеешь в виду?

– Он в Сент-Ник.

Сент-Николас был большой психушкой на окраине города. Викторианская готика, окружённая виллами 1930-х. Все о нём слышали. В начальных классах им обычно дразнились.

– Тебе нужно поехать в Сент-Ник, знаешь.

Она не знала, что сказать. Род вышел из-за барной стойки.

– Мне очень жаль, – повторил он. – Понимаешь, дело не только в пьянстве. У него началась депрессия, и не только из-за Сью. Смерть матери была для него ударом потяжелее, чем он притворялся. Я боялся, что он вытворит что-нибудь безумное. Я не справлялся. Ему нужна была помощь профессионалов. В любом случае больше того, что я мог ему дать. Больше, чем могла дать ты.

Глава двадцать пятая