Ловушка для ворона

Мисс Торн поехала с Грэйс навестить её отца в больнице. Грэйс вспомнились их визиты к Нэн. Антония Торн приехала в Лорел Клоуз на своей машине. Грэйс забралась на соседнее сиденье, и они тронулись, не сказав друг другу ни слова. Даже натянутая беседа, которая произошла в итоге, была почти такой же, как обычно.

– Как дела в школе?

– Очень хорошо, спасибо. – Это было правдой. Ожидалось, что на экзаменах Грэйс получит «отлично» по всем предметам, кроме французского.

– Нет проблем с Фрэнком и Морин?

– Никаких.

К больнице вела извилистая дорога вверх по горе. Машина резко остановилась, отбросив Грэйс вперёд и натянув до предела её ремень безопасности, когда перед ними прошаркали два старика. Мисс Торн что-то невнятно пробормотала, потянула ручной тормоз и попыталась тронуться на подъёме. Двигатель заглох, и она заволновалась, и ещё больше – когда увидела в зеркало приближавшуюся машину. При второй попытке она дёрнулась вперёд, и они поехали дальше.

Отца Грэйс держали в «Платане», одной из вилл. Сад был чист, но деревянные постройки требовали покраски. Дверь была заперта, и мисс Торн позвонила. Стоя на пороге, Грэйс решила, что не похоже на больницу, скорее – на большой загородный дом. Впечатление подтвердила женщина, открывшая дверь. Она выглядела именно как женщина, которая могла бы жить в таком доме. Она была худощава и элегантна, в синей юбке в складку и белой блузке с бантом на шее. Шёл 1985 год, и она напомнила Грэйс молодую версию Маргарет Тэтчер.

– Да? – сказала женщина вполне дружелюбно, но быстро. Она давала понять, что у неё много важных дел.

Мисс Торн всё ещё переживала то, как справилась с проблемами на горе. Она открыла сумку, уронила перчатку, нагнулась, чтобы её поднять.

– Мы к Эдмунду Фулвеллу.

– Извините. – Женщина любезно улыбнулась. – Время для посещений родственников – после полудня. Возможно, вы могли бы вернуться после ланча.

Мисс Торн привела в ужас сама мысль о том, что её могли принять за родственницу одного из пациентов. Она снова порылась в сумке и вытащила ламинированный документ.

– Вообще-то, – сказала она, – я социальный работник. Я звонила.

Грэйс заглянула за спину женщины в синей юбке. По коридору, словно в замедленной съёмке, шла тоненькая девушка, ненамного старше её самой, в ночной рубашке и тапочках. Пахло казённой едой и сигаретным дымом.

– Мы договорились на одиннадцать часов. – Теперь мисс Торн негодовала.

Женщина извинилась. Она представилась дежурной медсестрой смены.

– У Эдмунда всё очень хорошо, – сказала она, словно это могло оправдать её в глазах мисс Торн. – Врач им очень доволен. Через пару недель можно будет говорить о выписке. Сейчас мы их долго не держим. – Она, видно, впервые заметила Грэйс. – А это кто?

– Дочь, – резко сказала мисс Торн.

Медсестра, которую, судя по бейджу, звали Элизабет, впустила их и закрыла за ними дверь.

– Ах да! – Она со значением посмотрела на мисс Торн. – Разумеется.

В здании было удушающе жарко. Коридор шёл по всей длине виллы. Большие раскрашенные батареи стояли там на одинаковом расстоянии друг от друга, и каждый раз, когда они проходили мимо них, их обдавало волной жара. Элизабет этого, казалось, не замечала, но Антония сняла свой кардиган, а Грэйс перекинула куртку черз плечо, держась за ярлычок.

– Вы можете воспользоваться комнатой для приёмов. Там будет тихо. Стэн, ты видел Эдмунда?

Стэн, мужчина средних лет в сером комбинезоне, мыл пол. Грэйс праздно задумалась, пациент он или из персонала. Он покачал головой и продолжил возить шваброй по линолеумной плитке.

Элизабет распахнула дверь в большую комнату. Перед телевизионным экраном были выстроены в ряд стулья. По телевизору весёлый молодой мужчина, переодетый клоуном, мастерил воздушного змея из обёрточной бумаги и оранжевой верёвки. За его спиной стоял пластиковый автобус, на котором сидели плюшевые медведи и куклы. Программа, казалось, зачаровала зрителей. Грэйс не верилось, что её отец, даже будучи больным, может наслаждаться детскими передачами, но разобрать, был ли он там, не представлялось возможным из-за облака сигаретного дыма и людей, сидевших к ней спиной.

– Кто-нибудь видел Эдмунда? – спросила Элизабет. Она говорила тем же голосом, что и телеведущая. Грэйс подумала, что она в любую минуту может прервать песню Большого Теда и Джемаймы.

– Комната для некурящих.

Информация была предоставлена кем-то неизвестным. Никто не обернулся от экрана.

Комната для некурящих была такой же большой, как и та, что с телевизором, но в ней находились лишь двое, усевшиеся в кресла у окна. Форточка, слишком крохотная, чтобы кто-то мог вылезти наружу, была открыта, впуская поток холодного воздуха. Двое, казалось, глубоко погрузились в разговор. С отцом Грэйс была ширококостная темноволосая женщина в вельветовых брюках и хлопковой рубашке в клетку. Приблизившись, Грэйс услышала, как та говорит:

– Я не привыкла так рассиживаться. На последнем месте меня прикрепили к саду, где выращивали овощи на продажу. Ты гнул спину за работой, но скучать времени не было.