Ловушка для Золушки

Он сел напротив, взял мою руку в перчатке. Вопрос сбил его с толку, но по выражению лица – сперва озадаченному, потом веселому и наконец раздосадованному – я видела стремительное движение его мыслей.

– Ты не помнишь, кто я такой, но приехала со мной повидаться? Что происходит? Где Мюрно?

– Она не знает, что я здесь.

Он удивился еще больше, и я обнаружила, что на самом деле все гораздо проще, чем я предполагала. Он выпустил мою руку:

– Но если ты не помнишь, кто я, откуда у тебя мой адрес?

– Из вашего письма.

– Какого письма?

– Которое я получила в клинике.

– Я тебе не писал.

Теперь пришел мой черед таращить в недоумении глаза. Он уставился на меня, как на опасное животное, и я видела по лицу, что его беспокоит не моя память, а мой рассудок.

– Подожди минутку, – вдруг сказал он. – Сиди, не двигайся.

Но я поднялась вместе с ним и преградила ему путь к телефону. Невольно я повысила голос, почти перешла на крик:

– Не надо! Я получила письмо, адрес отправителя был ваш. Я приехала узнать, кто вы такой, и спросить, кто я!

– Успокойся. Я не понимаю, о чем ты. Если Мюрно не в курсе, я должен ей позвонить. Не знаю, как ты выбралась из клиники, но ясно, что без всякого разрешения.

Он снова взял меня за плечи, попытался усадить в то же кресло. Он был очень бледен, но вдруг щеки у него побагровели.

– Прошу вас! Вы должны мне все объяснить. Мне в голову лезут всякие идиотские мысли, но я не сумасшедшая. Ну пожалуйста!

Ему не удалось силой усадить меня, и он отказался от своего намерения. Я схватила его за руку, когда он сделал новую попытку потянуться к телефону на письменном столе.

– Успокойся, – сказал он, – я не желаю тебе зла. Я знаю тебя много лет.

– Кто вы?

– Я Франсуа, адвокат. Веду дела Рафферми. Имею доступ к реестру.

– Реестру?

– Приходно-расходная книга. Бухгалтерия. Выплаты тем, кто на нее работал. Я друг, но объяснять очень долго. Я вел ее дела во Франции, понятно? Сядь.

– Вы мне не писали после пожара?

– Нет. Мюрно просила не писать. Я справлялся о тебе, как и многие другие, но сам не писал. Да и что я мог тебе сказать?

– Что я принадлежу вам навеки.

Уже произнося эти слова, я поняла, насколько нелепа сама мысль, что мужлан с массивным подбородком, годящийся мне в отцы, мог написать подобное письмо.

– Что? Какая чушь! Да я никогда не осмелился бы! Где письмо?

– Я его не взяла.

– Послушай, Мики. Мне наплевать, что там у тебя в голове. Возможно, в твоем состоянии ты способна нафантазировать невесть что. Но прошу тебя, позволь мне позвонить Мюрно.

– Кстати, именно Жанна надоумила меня прийти к вам. Я получила от вас любовное письмо, потом она сказала мне, будто со мной у вас не было ни единого шанса, и что, по-вашему, я могла нафантазировать?

– А Мюрно читала это письмо?

– Понятия не имею.

– Не понимаю, – проворчал он. – Если Мюрно сказала, что с тобой у Франсуа Шанса не было шанса, то, во-первых, потому, что ты всегда любила каламбуры, а во-вторых, она явно намекала на что-то другое. Но неприятностей ты мне доставила немало, что правда, то правда.

– Неприятностей?

– Оставим это, прошу тебя. Всего лишь глупые долги, вмятины на машине, не имеет значения. Будь добра, сядь и дай мне позвонить. Ты хоть обедала?

Мне не хватило решимости снова удержать его. Я позволила ему обойти стол и набрать номер. А сама медленно попятилась к двери. Он слушал длинные гудки на другом конце провода, не спуская с меня глаз, но было ясно, что он меня не видит.

– Ты не знаешь, она сейчас у тебя?

Он дал отбой и снова набрал номер. У меня? Значит, ни ему, ни кому-нибудь другому Жанна не сказала, где меня прячет, раз он считает, что я вышла из больницы сегодня утром. Я поняла, что перед тем, как забрать меня из клиники, она несколько недель жила в другом месте, то есть «у меня»: именно туда он и звонил.

– Никто не подходит.

– А куда вы звоните?

– На улицу де Курсель, разумеется. Она что, вышла пообедать?

Я услышала за спиной его крик: «Мики!», когда уже была в прихожей и открывала входную дверь. Никогда еще я не чувствовала такой слабости в ногах, но ступеньки были пологие, а лодочки крестной Мидоля сидели как влитые, и, спускаясь, я даже не споткнулась.

Около четверти часа я бродила по пустынным улицам неподалеку от Порт-д’Отей. Потом вдруг обнаружила, что все еще держу под мышкой папку с газетными вырезками доктора Дулена. Я остановилась перед витриной проверить, на месте ли берет и не выгляжу ли я преступницей. В отражении я увидела девушку с заострившимися чертами лица, но спокойную и хорошо одетую, а затем, почти сразу же, – мужчину за ее спиной, того самого, который открыл мне дверь в конторе Франсуа Шанса.

Я инстинктивно прижала руку ко рту и так резко обернулась, что меня пронзила боль от плеч до макушки.

– Не пугайся, Мики, я твой друг. Идем, мне нужно с тобой поговорить.

– Кто вы?

– Спокойно. Да ладно, ну я тебя прошу. Давай просто поговорим.

Он взял меня за руку, но не резко. Я не сопротивлялась. Мы уже находились довольно далеко от дома Франсуа Шанса, и он не смог бы силой затащить меня туда.

– Вы шли за мной?