Ловушка под омелой

Услышав вопрос, я представила лицо Дрея, вспомнила его улыбку, голос, тепло рук. Ответ появился в голове сам собой.

– Чтобы он был счастлив.

– Вот тебе и ответ на все, девочка.

Больше Томас ничего не сказал. Он продолжил пить чай, предоставив меня моим мыслям и переживаниям.

Я хочу, чтобы Дрей был счастлив. Но если не со мной? От мысли об этом сердце кровью обливалось. Я неизбежно представляла его смеющимся рядом с Лидией. Душа горела, но разумом я четко понимала, что невозможно заставить кого-то любить тебя против воли. Но как смириться? Как научиться жить с этой болью? Как принять эту насмешку судьбы? И почему та, кто видит любовь, неизбежно сама должна оставаться несчастной? Ведь счастливый человек может принести еще больше тепла и любви в этот мир.

Рядом с Томасом было спокойно, словно время остановилось, а внешний мир замер, ожидая, пока я приду в себя. Да, чуть легче мне действительно стало, но воспоминания и мысли о судьбе моих несчастных родителей и девушек, кому до меня досталась магия омелы, никуда не делись. Мне было горько, но винить Ивию, побывав в ее шкуре, я не могла. Эти чувства слишком сильные, чтобы справиться в одиночку. А тогда Ивия осталась со всем этим наедине. В совете ей никто не помог, разобраться не пожелал. Я понимала гнев наследников и их отца, мой собственный тоже не утихал, ведь их жестокосердие и бездействие погубили моих родителей.

Лесник позволил мне остаться на ночь, постелил на лежаке у камина, а сам ушел в другую комнату. Я видела, что он не привык к гостям и был немного растерян, словно стеснялся скудного убранства и простоты своего жилья. Но я смогла выразить ему безмерную благодарность за добрые слова и покой, который ощутила в его доме и в его компании.

И вновь спала я тревожно, тело и душа горели в пламени, в котором то и дело всплывало лицо Андреаса. Я бежала куда-то, а тело продолжало гореть. А потом во всем этом хаосе появился голос. Ровный, проникновенный. Он звал меня по имени. Этот голос казался мне знакомым и будто близким. Он манил, призывал, я чувствовала, что нужна его хозяину. Мои тело и душа рвались к нему. Все еще будто во сне я поднялась с постели. Острэм дремал под сияющими в чистом небе звездами. Я медленно прошлась по комнате. Все видела, слышала, но будто еще спала. Ничего вокруг не имело значения, только этот голос, призывающий меня. Я была ему нужна, он страдал. Когда выходила из дома лесника, Ярд проводил меня долгим взглядом, издал странный звук, похожий на ворчание, а потом направился в комнату к хозяину.

Дверь отворилась бесшумно, мороз сразу ударил в лицо, но он только порадовал пылающую кожу. Как добралась до академии, не помню, но я точно знала, куда именно шла. Голос направлял меня, продолжая призывать. На пути я никого не встретила, а магическая защита академии пропустила меня без труда. Главный корпус Зимней стужи, погруженный во мрак, встретил меня тишиной. Я даже умудрилась незамеченной пройти мимо стражи.

Мои шаги гулко раздавались в пустых коридорах корпуса. Лестницу преодолела быстро, свернула в нужный поворот и оказалась у дверей библиотеки. В нерешительности застыла, словно чувствуя что-то и внутренне сопротивляясь, но голос был сильнее. Он звучал громче, в нем появились властные нотки.

В обычное время двери библиотеки закрыты даже для меня, но сейчас, когда мистер Бастири ее не покидает, я смогла войти без препятствий.

Стоило сделать шаг внутрь, как я очутилась словно в коконе. Воздух стал горячим, обжигал нос и легкие, когда я вдыхала глубже. Я брела между стеллажами с книгами и думала лишь о голосе в голове. Как освободить того, кто зовет меня, как его спасти.

Мистер Бастири, бледный и изможденный, крепко спал в своем глубоком кресле, а фолиант покоился на его коленях. Как только я перешагнула порог маленькой комнаты, книга вспыхнула, задрожала и беспокойно заметалась. Такого я еще никогда не видела.

– Выпусти! – прогремел голос в моей голове.

Он ужаснул, заставил отскочить назад, но, когда испуг прошел, сопротивляться зову я не смогла. Ноги сами несли меня обратно к фолианту. Я четко осознавала, что делаю, но тело не подчинялось.

– Ми-мистер Бастири, – позвала каким-то не своим голосом.

Я вложила в него мольбу, очень надеясь на то, что библиотекарь проснется и остановит меня. Но здоровье мистера Бастири было настолько слабым, что даже слух, видимо, стал его подводить.

Горячие слезы потекли по щекам, а дрожащие руки потянулись к книге.

– Тебе нужно лишь открыть его, – произнес голос уже спокойнее. – Освободи меня…

Я изо всех сил, сквозь боль и слезы, пыталась себя удержать, но мои старания ни к чему не привели. Пламя внутри меня подчинялось духу, помещенному в книгу.

– Боже, – уже рыдая, простонала я и распахнула книгу.