Ловушка у Чилганьи

На склонившейся над родничком лиственнице дремали три кедровки. Они давно поняли, что всякая суета сейчас ни к чему, медведя от мальмы им не прогнать, нужно ждать, когда он уберется сам. Четвертая же, по-видимому самая молодая, не хотела терпеть такую несправедливость, она прыгала вокруг зверя и орала, словно ее режут. Откуда ни возьмись прилетела еще одна кедровка. По пути она заметила меня и сообщила об этом собравшимся вокруг медведя кедровкам. Медведь прекратил жевать и подозрительно уставился в мою сторону. Я стоял не шевелясь, из-за веток выглядывали только плечо и часть головы, но он негромко рявкнул, повернулся и исчез за деревьями.

Я тоже не стал искушать судьбу, подхватил свои вещи и заторопился домой.

Оказывается, у меня были гости. На столе появились четыре буханки хлеба, три больших луковицы и десяток батареек. Я сходил к дороге, нашел там свежие следы рыбинспекторского «Урала» и понял, что приезжал Бобков. Сначала я обрадовался, что не встретился с ним. Бобков верит мне и помогает, как может, а я браконьерничаю. В его присутствии мне неловко. Но уже через пять минут я пожалел о несостоявшемся свидании. Вот-вот на своем «Кальмаре» появится Мамашкин, и мне нужно бы знать, где в это время будет Бобков? Сварили бы ухи, посидели за бутылкой водки, глядишь, все стало бы ясно.

Обработку рыбы решил отложить на вечер. Теперь у меня есть батарейки, организую свет и спокойно приведу все в порядок, а может, к тому времени появятся Мамашкин с Федором.

Кое-как подогрел тушенку, вскипятил чай и снова к скалам. Сегодня мальма клюет как приговоренная. Уже отнес в тайгу три сумки, а она идет и идет. Особенно хорошо клюет у скал. Я облюбовал два уловистых плеса и носился от одного к другому, рискуя в любую минуту оказаться в воде. Вокруг скал обходить далеко, к тому же там полно бурелома, и я пробираюсь по карнизу. Он донельзя узкий и скошен в сторону Чилганьи, а здесь еще вчерашний снег. Ставишь ногу и не знаешь, задержится она на камне или поедет в воду? Правда, в двух местах карниз выходит на широкие площадки, и с них можно подняться на террасу, но рыбачить там опасно: напротив из воды выглядывают принесенные половодьем ивы, и я не хотел рисковать уловистыми блеснами…

Неожиданно через шум воды до меня донесся вертолетный гул. Сначала вертолет летел сравнительно высоко, затем скользнул вниз и поплыл над самыми деревьями.

«Рыбнадзор, — подумал я, — куда затаиться?» У меня почти полная сумка рыбы, да и остальная спрятана не очень. Оставляю все на берегу, в несколько прыжков огибаю скальный выступ и торопливо карабкаюсь наверх. Метрах в тридцати надо мной нависли толстые лиственницы, под ними можно спрятаться.

Вертолет вильнул в сторону и принялся описывать там круги. Покружившись, он направился к скалам. Я уже влез наверх, спрятался за лиственничный ствол и, чуть высунув голову, следил за вертолетом. А тот наплыл на меня, огромный, тяжелый, утопил в своем грохоте и, казалось, коснулся гонимым от винтов ветром. Я хорошо разглядел лица за стеклами кабины. Вертолет неторопливо сместился к другому берегу Чилганьи и завис. Тотчас дверца открылась, в проеме показался человек и исчез, дверца стала на свое место, но уже наполовину укороченная. В проеме забелели лица, вертолет качнулся и поплыл над растущими по ту сторону Чилганьи тальниками. Он шел все быстрее, и вдруг на белеющую вдоль реки галечную косу выскочил лось, промчался по приплеску и исчез в кустарнике.

Без всякого сомнения — шла охота. Вертолет то проваливался вниз, то снова взмывал над деревьями, то летел, прижимаясь к вершинам. В последний раз он вынырнул уже километрах в трех от скал. Под его округлым брюхом покачивался какой-то предмет. Присмотревшись, я понял, что это прицепленный к внешней подвеске лось. Вертолет пересек долину, сделал круг над сопкой с тригонометрическим знаком и сел.

Я спустился, забрал сумку с рыбой, спиннинг и направился домой. До вечера можно было неплохо порыбачить, но у меня вдруг пропало настроение. Все время казалось, что это был тот самый знакомый лось с травинками на рогах. Как же он не ушел? Переплыл бы реку и под скалы. А может, мне не нужно было прятаться, они бы его не тронули.

Первый карниз я прошел сравнительно легко, уже появился опыт лазания по скалам, да и сами скалы успели просохнуть, и подошвы сапог словно прикипали к камню. Второй карниз был шире первого и всего лишь чуть наклонен к воде, я шел по нему и поглядывал в сторону сопки, на которой сидел вертолет. Конечно, на вертолете был номер, я мог его запомнить, когда тот кружил над головой, но как-то не удосужился. Помню только, что среди цифр был нуль и, кажется, единица. Может, вертолет, возвращаясь, снова полетит в мою сторону и я смогу разглядеть все получше.