Ловушка у Чилганьи

Тележку осматривали уже не так тщательно. Чуть приподняли рубероид, заглянули под сложенные у борта двери и оконные рамы и уже начали было слезать, как вдруг один из егерей отдернул руку и уставился на выглядывающую из тележки доску. Присел, перевернул ее и позвал напарника. К ним присоединился и милиционер.

«Как раз в том месте лежали мешки с мясом, — мелькнуло у меня в голове. — Наверно, кровь проступила через мешок и попала на доску. Теперь они зашустрят».

И в самом деле, тележку проверяли уже по-настоящему. Перекладывали доски, катали туда-сюда бочку с соляркой, заглядывали буквально в каждую щель и даже стучали монтировкой по запасному колесу.

Милиционер возвратился к Мамашкину и принялся изучать его бумаги, время от времени обращаясь к трактористу с вопросами.

— Гражданин Калипух, — позвал кого-то милиционер. — Гражданин Калипух!

— Оглох, что ли? — тронул меня за плечо летчик. — Тебя зовут.

Бог мой! В руке у милиционера путевка, так в качестве пассажира записан Федор, а я еще сижу и думаю, где это я слышал такую фамилию? Значит, Мамашкин представил меня Калипухом. Поднимаюсь со скамейки, хочу сойти вниз, но лейтенант уже залез в салон и, усевшись рядом, спросил:

— Вы когда из совхоза выехали?

— Вчера. А что случилось?

Милиционер пропустил мой вопрос мимо ушей, еще раз глянул в путевку и попросил объяснить, откуда, по моему мнению, могла появиться на досках кровь?

Я пожал плечами:

— Не знаю. Он же песцов держит. Наверно, собаку раздавленную на дороге нашел, по пути домой и подкинул. Он на краю поселка живет, куда бы ни ехал, все равно мимо дома. А может, с фермы что вез, ему там падеж задешево продают.

Милиционер пытливо посмотрел мне в лицо и, чуть растягивая слова, произнес:

— Сходится. Может, и в самом деле так. Вы какой дорогой сюда ехали?

Ну уж это я знаю точно. Федор рассказывал, как на Ледниковом они встретили стадо баранов, а на Аринке чуть не порвали прицеп.

— Обыкновенной, — как можно спокойней говорю я. — Мимо свалки, на Ульбуку, Ледниковый, а здесь в объезд. Мост-то еще летом размыло. Там у моста наши вещи лежат. Я-то здесь уже был, Бобков — рыбинспектор здешний — меня видел. Он мне две мальмины подарил. Изъял у одних, наверное, мешков двадцать.

— Так ты уже здесь не первый раз? — спросил из-за спины егерь.

Я не заметил, как он оказался в вертолете.

— Конечно. Чуть дальше, возле Хилгичана, моя палатка. Я уже и избушку начал строить.

Милиционер посмотрел на егеря, улыбнулся:

— В самом деле, не в цвет у нас получилось. А я-то уже решил…

И здесь я допустил промах. То ли от избытка чувств, мол, пронесло, то ли желая понравиться моим собеседникам я показал на сети и спросил:

— Вы все это недалеко отсюда, на Чилганье нашли, да? Уже сорванное?

Егерь кивнул, а меня понесло:

— Это я сорвал. Иду вчера, а их две штуки на протоках настроено, и рыбы — дна не видно. Я за топор и давай крушить. Вы их не поймали? Они где-то выше скал стоят.

— Точно, у скал и нашли, — сказал егерь. — Там камни выпирают, на них и зацепилось. А мы-то голову ломаем, как оно могло там оказаться?

— Обожди, — перебил его милиционер. — Вчера, говоришь, крушил. А из совхоза вы когда выехали?

Меня бросило в жар, в голове запели тоненькие колокольчики. Вот дурак! Как же я забыл?

— Разве я вчера сказал? — стараясь пересилить севший вдруг голос, переспросил я. — Позавчера это было, во вторник. Вечером за мной Толик приехал, а утром мы уже сюда. Вещи-то без присмотра оставлять нельзя.

К счастью, егеря больше интересовало, не встречался ли я с хозяином разрушенных мною перегородок. Я рассказал, что видел двух: у одного — ружье, у другого бинокль. Как зовут, не знаю, но при мне называли какого-то Ваську Гусара. У этого Гусара в прошлом году медведь два раза вытаскивал на берег «морду» с рыбой.

— Они там давно сидят. Бутылки по Чилганье пустые без конца плывут. Даже бочка пожарная от них приплыла. Я ее вытащил и возле палатки поставил.

Не знаю, как долго мы бы еще разговаривали и к чему привел бы этот разговор, да, к счастью, летчик многозначительно постучал пальцем по часам и показал глазами на небо. Те заторопились, пожали нам с Мамашкиным руки и вскоре улетели в верховья Чилганьи.

Мы стояли на косе, пока не стих гул вертолетного двигателя, затем Мамашкин сбегал за отсиживающимся в тайге Федором, и мы втроем покатили к моей стоянке…

Перед тем как разгружать тележку, Мамашкин заглянул в пожарную бочку, затем подошел к натянутой вокруг моей стоянки веревке и подергал за нее. Консервные банки зазвенели на все лады, одна сорвалась и покатилась прямо в Чилганью.

— Толково, — кивнул он, глядя вслед банке. — Никакому врагу не прорваться. А это что у тебя? — Его взгляд упал на приставленную к палатке удочку.

Сплетенная из тонких лесок снасть разлохматилась и наверняка выглядела в его глазах вершиной убожества. Я начал было объяснять, что не рассчитывал попасть на крупную рыбу, а хариусов всегда ловлю только на тонкую леску, но Мамашкин даже не стал меня слушать. Он хмыкнул и направился к трактору. Там поднялся в кабину, освободил из зажимов спиннинг и подал мне: