Ловушка уверенности. История кризиса демократии от Первой мировой войны до наших дней

Однако индийская реакция на войну не только проиллюстрировала хорошо известные слабости реальной демократии, но также указала на некоторые из таящихся в ней сил. Страна и ее политическая элита довольно быстро осознали свои ошибки и попытались от них избавиться. В своем выступлении 22 октября Неру заявил индийскому народу: «Мы потеряли контакт с реальностью современного мира и жили в искусственной атмосфере, которую сами же и создали, но из-за резкого толчка нас из нее выкинуло, всех нас, и правительство, и народ» (цит. по: [Gopal, 1984, р. 223]). Хотя имела место кое-какая сдержанная критика самого Неру и его неготовности, общественное мнение не стало громить правительство. Напротив, оно консолидировалось, и по всей стране прошли многочисленные демонстрации в знак его поддержки. У китайцев, ведущих наступление, не все было гладко, некоторые индийские части оказали серьезное сопротивление, и после четырех дней военных действий китайцы остановились и объявили о прекращении огня. Теперь они находились в глубине индийской территории, хотя и вдали от основных населенных центров. Если бы они стали продвигаться дальше, то столкнулись бы с серьезным народным сопротивлением. У Китая не было желания ввязываться в конфликт с неопределенными последствиями, в котором они могли бы проиграть. Токвиль был прав: автократия, которая не наносит демократии быстрого поражения, рискует ей проиграть. Война стала для Индии унижением. Но не катастрофой.

Также у индийской демократии были преимущества в ее гибкости. Это была не демократическая гибкость в том смысле, в котором Неру представлял ее ранее, придумав себе неприсоединившуюся Индию, способную выбирать союзников в соответствии с собственными моральными принципами. Скорее, это была гибкость отчаявшегося. Демократии в кризисной ситуации не цепляются за свои принципы. Они принимают помощь от кого угодно. Так и Неру был готов принять военную помощь от любой страны. Он пошел на сближение с американцами, которых раньше старался обходить стороной. Пока Карибский кризис не достиг развязки, американцы хранили молчание. Однако как только кризис миновал, они дали понять, что предоставят помощь, и это помогло сдержать продвижение китайцев, когда военные действия в ноябре снова возобновились. В то же самое время Неру покупал оружие у русских. Он даже связался с израильским правительством, пытаясь найти еще один источник военных поставок, но его заблокировали египтяне.

Демократии не слишком задирают нос, когда приходится разбираться со своими ошибками, и главная причина в том, что допускают они их очень много. Обычно они довольно прагматичны. Как сказал Токвиль, в демократии бывает много пожаров, однако часто их тушат. Проблема демократий не в том, чтобы признать свои ошибки, а в том, чтобы заметить их среди всего этого шума. Как только становится ясно, что нужно что-то делать, выборным политикам не остается ничего другого, кроме как действовать, даже если приходится пользоваться теми возможностями, которые раньше отвергались как неприемлемые. Автократам намного сложнее признать собственные оплошности. Они не желают просить помощи у неприятных им сторон, поскольку это означало бы публичное признание того, что что-то пошло не так. Они предпочитают страдать молча (т. е. позволяют молча страдать своему населению). Китайское правительство в 1962 г. никогда не стало бы ни о чем просить американцев, и неважно, насколько плохо шли у него дела. Индийская демократия, перепугавшись в октябре 1962 г., в какой-то мере утратила представление о своей особой морали. Она показала себя скорее приспособляемой, чем принципиальной. Но также она показала, что умеет выживать.

Это указывает на фундаментальное различие между индийской демократией и китайской автократией на тот период. Китайское государство, централизованное, основанное преимущественно на силе принуждения и идеологии, было хорошо приспособлено к военному конфликту того рода, который оно спланировало против гораздо менее подготовленного и организованного индийского режима. Однако это столкновение было отвлекающим маневром, и задумано оно было именно для того, чтобы отвлечь от фундаментального кризиса, охватившего китайскую нацию, – голода, который, по сегодняшним оценкам, в период с 1958 по 1962 г. стал причиной преждевременной смерти 40 млн человек. В 1962 г. весь остальной мир еще почти ничего не знал о катастрофе внутри Китая, поскольку режим никак о ней не оповещал. Его политика коллективизации в сельском хозяйстве способствовала этому кризису; хуже того, отказ признавать масштаб проблемы и искать помощь вне страны превратили эти политические ошибки в одну из величайших рукотворных катастроф XX в. Когда китайское государство совершало серьезные ошибки, последствия были невообразимы. Индийская демократия, несмотря на все ее прегрешения, никогда не допускала таких серьезных ошибок.