Ловушки памяти

Пришлось закусить губу, чтобы не разрыдаться от отчаяния и усталости. Резко сдав назад, я больше не удостоила режиссёра своим взглядом, даже не сказала «пока», просто изо всех сил нажала на газ. Мой автомобиль, так долго пылившийся в тесном гараже, будто того и ждал. Он оживился и понёс меня прочь от Лавровского, в самый эпицентр оживлённой московской ночи. Я помчалась по набережной, оставляя справа от себя собор Василия Блаженного и Красную площадь, проехалась по Новому Арбату, со свистом пронеслась по Кутузовскому проспекту. Надо же, а я и не предполагала, что ночная Москва может быть такой завораживающе прекрасной, такой свободной, такой зовущей. И такой отчуждённой. Ведь меня здесь никто не ждал. Я была одинокой и никому не нужной. Осознав это на МКАДе, на скорости около 130 километров, я не смогла-таки сдержать рыданий. Солёные горячие слёзы потоком катились по моим щекам. Я не останавливала их. Наверное, впервые за свою короткую жизнь я почувствовала, что такое одиночество. Задумалась над тем, что могу так и не встретить любовь до конца своих дней, потратив все силы на поиски и бесплодные мечты.

На душе было паршиво.

Я изо всех сил гнала свой автомобиль к дому. Лишь там есть человек, который любит меня по-настоящему и будет любить всегда. Это мама. Мне сразу же стало стыдно, что я ни разу за сегодняшний вечер не позвонила ей и не предупредила, что задержусь так надолго. Возможно, где-то в глубине душе мы с ней обе понимали, что я выросла и стала самостоятельной. А значит, могу принимать какие угодно решения и сама распоряжаться своим временем. Когда дочь взрослеет, это очень сложное время для матери. Ведь ей, любящей и заботливой, не так-то легко свыкнуться с мыслью, что её дитя больше не нуждается в опеке и поддержке.

Я ещё немного поразмышляла на тему отношений между родителями и детьми и свернула с МКАДа на Калужское шоссе. Притормозив на заправке, я вставила пистолет в бензобак и стала меланхолично наблюдать за двумя дерущимися бездомными собаками. Кроме меня и кассирши в будке, вокруг никого не наблюдалось. Все давно уже спали, и лишь некоторые мятежные души вроде меня без устали смотрели в сумрак широко распахнутыми глазами в надежде отыскать свою единственную и далёкую любовь.

Закручивая крышку на бензобаке, я услышала трель мобильного телефона. Аппарат был в моей крошечной сумочке, а та, в свою очередь, находилась в салоне «Мазды».

Я поспешно уселась в машину и схватила клатч. Через секунду в моих руках оказался отчаянно вибрирующий, горячий от напряжения мобильник. Номер, высветившийся на дисплее, был мне незнаком.

– Алло! – с опаской отозвалась я.

– Привет! – раздался знакомый голос. – Узнаёшь?

Я прикинула, кто бы это мог быть, и вскоре, откинув в уме всех остальных кандидатов, догадалась:

– Николай! Вы?

– Я. А кто же ещё? И кстати, мы на «ты».

– Ах, да! Простите. То есть прости. Но откуда у тебя мой телефон? Я ведь забыла тебе его продиктовать.

– А может, просто не захотела? – усомнились на том конце провода.

– Нет, просто забыла. Так откуда…

– Неужели ты думаешь, что мне так сложно позвонить нужным людям и получить от них информацию?

– Это в три часа ночи? – опешила я.

– Да хоть в пять утра. Служба у них такая.

– А-а-а, – протянула я, не найдя, что ответить.

– Знаешь, Мила, – голос Николая смягчился, – а я уже соскучился по тебе. И совсем не сержусь, что ты меня бросила там, на дороге.

– Сама не знаю, что на меня нашло, – пробормотала я, – задумалась о своём, и…

– Ладно, я понял. Можешь ничего не объяснять. Короче, спрашиваю конкретно: работать ко мне пойдёшь?

– Так вы, то есть ты действительно хочешь взять меня на должность своего помощника? – искренне удивилась я, поскольку посчитала спонтанное предложение Лавровского несерьёзным.

– Абсолютно. И если ты согласна, в понедельник мне нужно будет, чтобы ты приехала к нам в офис с трудовой книжкой и официально устроилась на работу.

– Но… Я ведь учусь на дневном отделении, Коля. Вряд ли у меня получится выполнять свои обязанности в полном объёме.

– Насчёт этого не переживай. У меня полно помощников, которые вертятся вокруг 24 часа в сутки и готовы сделать всё что угодно, лишь бы удержаться рядом.

– Тогда зачем нужна я?

– Мне показалось, что ты очень положительно влияешь на таких людей, как я.

– На каких таких? – удивилась я.

– На циничных и беспринципных негодяев, для которых нет ничего святого в этом мире. Вот не знаю, что со мной случилось, но когда ты со мной заговорила, у меня из сердца сразу испарились злость и раздражение. А они там прочно засели. И давно. Ты заметила, я даже с Толей как следует поругаться не смог? Обычно, когда мы с ним где-нибудь пересекаемся, вокруг только перья летят, а тут… Даже свита Толькина обалдела…

Лавровский тихонько засмеялся. Видимо, вспомнил разочарованноудивлённые лица из окружения политика. Да, похоже, их сегодня лишили любимого развлечения.

– И всё же, – настойчиво переспросила я, – что требуется от меня?

– Давай я завтра к тебе подъеду, мы где-нибудь пообедаем и поговорим.