Ложь от первого лица

В погожие, ясные дни, когда все сверкает, как под стеклом, я представляла себе, что не вернусь в усыпанный крошками полумрак; что я скроюсь, убегу в Италию, наору на отца, посажу сестру в самолет и отправлю к нему, как посылку. Но пока я не сломалась через десять месяцев (десять — это много или мало?) я всё возвращалась и возвращалась, потому что не могла иначе. Сегодня я говорю, что у сестры нет генов самоубийцы, и всё ее безумство было направлено на выживание, но тогда — что я знала?

Глава 10

Когда я сообщила мужу, что собираюсь поехать к сестре, он поспешил меня обнять, подтвердил, что я достойна, и решение мое тоже достойно похвалы и, расчесывая пальцами мои волосы, пообещал сопровождать меня в поездке. Всё, что я успела рассказать о нас двоих и о наших отношениях, позволяет мне выступить здесь в роли Алисы и рассказать об этом событии, пользуясь ее стилем. Не исключено, что кто-нибудь поверит. Людям нравятся сладкие сказки. Но на самом деле всё не совсем так, и муж отреагировал несколько иным образом, в котором я тоже нахожу сладость.

Мы лежали в постели, я заявила «Я к ней еду», и Одед, положив руку мне на бедро и не открывая глаз, изрек, по-царски употребив множественное число: «Сейчас мы спим, не разговариваем». Он умел выражаться изящно даже сквозь сон, я улыбнулась в темноту спальни и вспомнила, какое выпало мне счастье лежать в своем красивом доме рядом со своим спокойным принцем. Я поцеловала его в теплое плечо и до утра больше не беспокоила.

Одед был занят тогда написанием сложной апелляции (Менахем начал сокращать часы своей работы в конторе) и утром попросил меня подождать с разговором о поездке хотя бы до четверга.

«Если ты считаешь, что созрела для поездки, то понятно и само собой разумеется, что ты должна это сделать, но после всех лет, что вы не встречались, это решение может подождать еще три-четыре дня». И я ждала — не до четверга, когда он вернулся поздно ночью совершенно обессиленный, и не до пятницы, когда у нас гостили друзья, а до субботнего послеобеденного рая, когда гости уехали. Мне нетрудно было подождать. Преисполненная решимости ехать я, подобно мужу, могла позволить себе такую щедрость.

Мы сидели в гостиной — снаружи было уже слишком прохладно. Одед курил свою субботнюю сигарету и излагал мне собственное решение дела. Мой практичный муж понимал, что, как бы ему этого ни хотелось, полностью исключить из нашей жизни возникшую помеху не получится. Можно только отдалить и уменьшить ее, чтобы жена смогла увидеть проблему в другом свете. С наивной хитростью он пытался возвысить меня до уровня таких людей, как он, способных к взвешенному взгляду на жизнь.

Одеда сильно беспокоило мое душевное равновесие, которое встреча с сестрой может поколебать, но он говорил не обо мне, а только о ней: дескать, будет ошибкой напугать ее необоснованной поспешностью. О моем испуге он старался не упоминать.

— Она твоя сестра, естественно, тебе хочется ее увидеть, будет замечательно, если вы наладите отношения, я только за. Но что мы знаем о ее теперешнем состоянии? Мы оба надеемся и верим, что у нее все хорошо. Но нужно учитывать возможность, что, если мы на нее неожиданно свалимся, это может ей навредить, — словно мимоходом он подсунул мне множественное число — а точнее, парное — глагола «свалимся». И я без всяких возражений его приняла.

Я подумала о полете, о слишком долгих часах полета, увидела себя в самолете, укутанную в это «мы», и мне полегчало. Как только я приняла подсунутое мужем «мы», сразу же возникли новые аспекты, которые следует учитывать: Менахем сокращает свою деятельность, и Одед может оставить контору не раньше ноября. В Штатах у нас сыновья, и раз уж мы все равно едем, можно побыть немного подольше и повидаться с ними. «Может, стоит написать Элишеве, что мы едем навестить детей, и будем рады заехать к ней по дороге. Так будет лучше всего, а из ее ответа тебе мы сможем получить представление, как обстоят дела. Наверное, стоит поговорить с сыновьями об их планах. Мы можем встретиться где-нибудь вчетвером. Может, Нимрод захочет приехать к Яхину в Сиэтл, нужно проверить даты, вдруг нам даже удастся зажечь вместе первую свечу Хануки. Говорят, Сиэтл один из самых красивых городов в мире». Этим приятным разговором, положив ноги на журнальный столик, муж заново начертал цель моей поездки, как семейную встречу с сыновьями. Нужно было знать его, как знаю я, чтобы почувствовать, что он боится. Нет, не проникновения змея — в земле соли черный пояс не боится змея — он боится женщин, которые, несмотря на их очарование (или в этом и есть их очарование), способны на непропорциональную реакцию.

Я соскучилась по сыновьям, мне хотелось увидеть трех своих мужчин вместе, и хотя я по-прежнему считала своим долгом предупредить Элишеву, ощущение неотложности слегка растворилось в других чувствах.

— Позвоним и разбудим мальчишек сейчас или дадим им еще поспать? — спросила я и, отодвинув бутылку вина, положила ноги на столик, параллельно ногам мужа.

*