Ложь Виктора Суворова (СИ)

Младшему лейтенанту Григорию Чухно шасси выпустить не удалось даже с помощью аварийной лебёдки, но парашютом он всё же не воспользовался, а посадил самолёт на фюзеляж. Ко всеобщему удивлению, самолёт не перевернулся и повреждения при этом получил самые незначительные.

На пятый день войны пришёл приказ: "Сегодня вылетаем на фронт!". Что так быстро могут послать на фронт, многим и в голову не приходило: ведь ни строем ещё не летали, да и из пушек и пулемётов на полигоне никому и очереди выпустить не пришлось! Самих "эрэсов", которые должны подвешиваться под крылья, тоже не видели, и как прицельно сбрасывать бомбы - никто представления не имел.

Четвёртый штурмовой полк вылететь на фронт из Богодухова в тот же день не смог. Задерживали непредвиденные "мелочи".

В этот день на аэродроме появился командир дивизии полковник Пуцыкин: метался по аэродрому, торопил с отлётом, учинял разносы. К вечеру он сорвал голос и мог только сипеть и метать свирепые взгляды. А работа шла своим чередом до поздней ночи. Спать повалились на сеновале, не разбирая постелей. Перед этим из громоздких чемоданов, сваленных в кучу, извлекли и рассовали по карманам регланов самое необходимое: мыло, полотенце, бритву с помазком, зубную щётку.. Смурыгин хотел было взять ещё свитер, но передумал: "Война до холодов кончится".

... 26 июня самолёты пяти эскадрилий, прогрев моторы, ровными рядами, выстроились на границе лётного поля.

Завращались винты, загудела степь, и эскадрильи, взлетая с пятнадцатиминутным интервалом, одна за другой ложились курсом на северо-запад. ... Многие лётчики не успели как следует освоиться с оборудованием кабины, искали приборы по надписям. Чуть замешкался, поднял голову - уже наползаешь на соседний самолёт, тот шарахается в сторону, следующий - от него... Тут уж не до ориентировки - взгляда от соседа не отвести. Вся надежда была на ведущих, и они оказались молодцами: вывели точно к Карачеву. Не досчитались и нескольких самолётов, что имели меньший запас горючего, - они сели где-то на вынужденную, не долетев до Карачева.

Лётчики сами заправляли самолёты (техники на транспортных Ли-2 ещё не прибыли), потом прокладывали маршрут на Минск.

Промежуточная посадка была намечена в районе Старого Быхова. На сей раз долетели все до единого, кто стартовал в Карачеве.

Над Старо-Быховским аэродромом низко пролетел У-2. Он с ходу приземлился около стоянок штурмовиков. "Уж не Науменко ли прилетел?"

Николай Фёдорович Науменко был до войны заместителем у генерала Копца. Когда сосредоточение крупных сил противника непосредственно у наших границ стало фактом, а немецкие разведчики открыто совершали облёт районов базирования нашей авиации, Копец вместе с Науменко снова пришли к командующему.

- Разрешите рассредоточить авиацию на запасные аэродромы.

- Недальновидные вы люди, - ответил тот. - Нельзя давать никаких поводов для провокаций! Выполняйте-ка лучше мои указания по подготовке к учению. Займитесь настоящим делом!

Как раз 22 июня на Брестском полигоне намечалось крупное опытное учение...

После первого массированного налёта фашистской авиации генерал Копец сел в самолёт. Он облетел все аэродромы, связь с которыми была сразу же нарушена. Куда он ни прилетал, везде видел догоравшие машины - потери оказались колоссальными. Возвратившись в штаб, командующий ВВС округа застрелился в своём кабинете. Об этой трагедии знали тогда немногие.

... Многотрудный день был уже на исходе, когда командира первой эскадрильи капитана Спицына и его заместителей старшего политрука Филиппова и капитана Холобаева срочно вызвали к командиру полка. Прибыв, они представились полковнику Науменко, суровому на вид, с двумя орденами Красного Знамени на шевиотовой гимнастёрке и с огромным маузером в деревянной кобуре. Прибывшим лётчикам Науменко сказал:

- Втроём полетите на разведу боем в район Бобруйска. Что увидите восточнее реки Березины, не трогать, а западнее - бить. Ясно?

... Не закрывая колпаков кабин, лётчики поочерёдно подняли вверх руки - знак "К взлёту готов". Сигнализировали руками по старинке, как на прежних самолётах, хотя на штурмовиках были установлены рации. Пробовали их настраивать ещё в Богодухове, но в наушниках стоял такой треск, будто сало на сковородке жарилось. Из-за этого шума работу мотора не прослушаешь, поэтому тогда на радиосвязь махнули рукой.

Взлетели, построились клином, легли на расчётный курс, засекли время. То, что по самолёту могут ударить зенитки, как-то никому и в голову не приходило. Холобаев, например, в броневую защиту штурмовика крепко поверил ещё перед вылетом на фронт. К нему на аэродром тогда прибежал сынишка: узнав, что отец улетает на войну, и заплакал.

- Тебя там не убьют, папка?..

- Меня-то? - прищурил глаза отец. - На таком самолёте?! Вот смотри! - он выхватил из кобуры пистолет, подошёл к своему штурмовику и, не раздумывая, выстрелил в борт кабины. Потом нашёл и показал сыну маленькое пятнышко - след от пули на свежей краске. Даже вмятинки не осталось!