Ложный король

– Atto ni en ti pas! – прокричала одна из женщин грубым, истеричным голосом и сплела пальцы на выставленной вперёд руке в непонятном Теабрану знаке.

– Atto ni en ti pas! – повторили другие. Даже отсюда было видно, как прелат на сие проявление старого культа трагически закатил глаза и покачал головой.

Возничий подвёл Гезу к ступенькам, по которым приговорённая и палач должны были подняться на костёр, и, стянув шапку с лысой головы, поклонился королю.

Пока глашатай, в чьих поросячьих глазках читалось ничем не прикрытое презрение к колдунье, прокрикиваясь сквозь оглушительные вопли и требования помилования, зачитывал официальный приговор, Геза смотрела в небо и что-то шептала. Теабран вслушался, но пришёл к выводу, что это был не ангенорский, что его совсем не удивило. Может быть, хотела проклясть их всех напоследок?

Нет, не хотела.

Глашатай кончил и кивнул Бену:

– Давай-давай. Пора поджарить белоглазую.

Теабран не стал дожидаться, пока глашатай добавит ещё пару выразительных сравнений, чтобы унизить эллари.

– Тихо, – очень спокойно, по крайней мере насколько мог, произнёс он и поднял руку. Глашатай послушно заткнулся, толпа – не очень, но королю это было и не нужно. Он знал, что скоро всё замолчат.

– Подойди, – обратился Теабран к ведьме. Она подошла.

– Король, – она упорно отказывалась обращаться к нему, как следовало по титулу, и, конечно же, и не подумала поклониться.

– Геза.

Он встал к ней почти вплотную.

– Тебе осталось жить всего несколько минут.

– Увы.

– Но в твоих силах сделать так, чтобы я помиловал тебя.

Ведьма молча глядела на него своим пронизывающим серебряным взглядом.

– Что скажешь? – Теабран решил прервать затянувшуюся паузу.

– Скажу, что это даже не в твоих силах.

Король немного растерялся, но быстро вернул себе самообладание.

– Отчего же, изволь узнать? Кто, как не король, имеет власть казнить и миловать?

– Ты совершенно правильно заметил, король имеет власть, – подтвердила эллари.

– То есть я, по-твоему, не король и власти не имею? – оскорбился Теабран, на секунду усомнившись в своём решении простить нахалку, но решительно отмёл сомнения.

– Ты и сам это знаешь.

Теабран задохнулся от её наглости.

– Мне кажется, сейчас твоё хамство не совсем уместно.

– Думаю, человеку, который через минуту расстанется с жизнью, можно позволить себе немного грубости. Я ничего не теряю.

И всё же она боялась. Теабран заметил, как дрожали её плечи.

– Вот так? Чтобы ты знала, Геза, вообще-то я не должен был приходить сюда, но я пришёл. Посчитал, что так будет правильно. А всё потому, что я считаю, я считаю, – он подчеркнул, – что у всех должно иметься право на помилование. Если хочешь, я решил начать вести именно такую политику. И потому я готов помиловать тебя и отпустить, несмотря на твоё оскорбление и мрачные пророчества, если, конечно, ты раскаешься в них и попросишь прощения.

Геза вдруг нахмурилась, будто сказанное им не совпадало с тем, что она ожидала услышать.

– Я не кровожадный убийца, что бы обо мне не говорили, Геза, – продолжил Теабран, воспользовавшись её замешательством. – И я рад, что верёвка того мальчишки оборвалась, а я получил возможность отпустить его на волю, пусть и после более серьёзного преступления, чем твоё. Тебе, конечно же, обо всём известно, не так ли?

Геза молча покивала.

– Знаю, ты можешь подумать, что я трус. Что я не достоин носить фамилию своего отца и зваться Роксбургом, что я, как тут меня называют, Ложный король, что я никто, выскочка, живущий под каблуком у своей матери. Заверяю тебя, это не так.

Геза молчала.

– Да, я вырос в глуши, но меня воспитывали с осознанием того, кто я и что в этом мире есть моё, но я не всегда слушал своих учителей, особенно в той части, что касалась насильственного пути достижения власти. Я не желал того, что случилось в Негерде, это правда. Я не желаю никому смерти вообще. Я даже не желаю смерти тебе, хотя обязан, как внушает мне прелат. Так что? Ты выскажешь раскаяние?

Чародейка продолжала молчать и внимательно наблюдать, как меняется лицо Теабрана: от уверенного – в сильно озадаченное, а потом и вовсе в растерянное.

– Ну что же ты молчишь? – начал терять над собой контроль Теабран, видя, как его благородный план летит к чертям. – Я спрашиваю тебя напрямую! Раскайся, и я тебя отпущу. Бога ради, глупая ты альбиноска, скажи хоть слово – мне нужен повод задействовать законы, чтобы к твоему помилованию никто не придрался. Ну?! Хотя бы просто открой рот!..

Взгляд Гезы изменился и стал отсутствующим, будто она увидела в пространстве, зримом только ей, нечто, не предназначенное остальным.

– Мне не указ рыбак, на которого напялили корону, – прошептали её губы.

– Что-что?.. – он не поверил своим ушам и отступил. Взгляд мгновенно выхватил из толпы лицо отца Ноэ, а грудь пробила боль предательства. Горло сжало спазмом. – Что ты сказала?..

Геза сделала медленный шаг и, протянув к Теабрану закованные в кандалы руки, взяла его лицо, нежно, как берут лицо ребёнка, и поднесла губы к его уху. Тёплое дыхание скользнуло по его шее. Он замер. Она заговорила.