Лубянка. Сталин и МГБ СССР. Март 1946 — март 1953

Я и БРОВЕРМАН пренебрежительно отзывались о русских, всячески восхваляли евреев, превозносили их ум и способности, заявляя о том, что, мол, евреи самой историей призваны властвовать над миром. При этом мы высказывались о том, что евреям, находящимся в СССР и в других странах, следует брать пример с американских евреев, которые проникли во все звенья экономической и политической жизни страны, оказывая влияние на внешнюю и внутреннюю политику американского правительства.

Вопрос: Выше вы заявили, что практической преступной деятельностью начали заниматься после того, как АБАКУМОВ стал министром государственной безопасности.

Почему вы активизацию своей националистической деятельности связываете с назначением АБАКУМОВА?

Ответ: Это объясняется многими причинами. Прежде всего, с самого начала пребывания у руководства Министерством АБАКУМОВ стал вводить свои порядки, начав дело с перемещения кадров. Под видом укрепления руководящего аппарата МГБ СССР квалифицированными работниками он перетащил с собой из военной контрразведки целую группу послушных и преданных ему людей, расставив их на руководящих участках работы.

АБАКУМОВ сменил все руководство Следственной части по особо важным делам, оставив на месте одного лишь меня как пришедшегося ему по душе. Следственную часть возглавили его ставленники ЛЕОНОВ, ЛИХАЧЕВ и КОМАРОВ, которые не отличались деловыми качествами, но зато были воспитаны в духе безропотного повиновения АБАКУМОВУ и готовы были выполнить любое его указание, мало задумываясь над тем, правильно оно или нет. От них то и дело можно было слышать: «Министр приказал», «хозяин дал указание» и т. д.

АБАКУМОВ не обошел своим вниманием и БРОВЕРМАНА, который был выдвинут на должность заместителя начальника секретариата МГБ СССР. Одновременно АБАКУМОВ ввел новый, или, как он говорил, «особый» порядок расследования дел, находившихся в производстве Следственной части, который открывал широкие возможности для обмана ЦК партии и сокрытия важных показаний арестованных.

Вопрос: Что это был за порядок?

Ответ: По распоряжению АБАКУМОВА показания арестованных оформлялись вначале «справками» и «рабочими заметками», на основании которых в дальнейшем составлялись так называемые «обобщенные» протоколы допроса, направлявшиеся в порядке информации в инстанцию.

В процессе, если так можно выразиться, изготовления обобщенного протокола отдельные места в нем по несколько раз переделывались, большое внимание уделялось красочному изображению процесса разоблачения преступника, который зачастую задолго до составления протокола давал уже показания о своей вражеской деятельности.

Но дело не только в этом. Главное заключалось в том, что в протоколах иногда вовсе не находили отражения такие весьма важные моменты, как показания арестованных об их террористических замыслах и приготовлениях.

Непосредственно подобной корректировкой и составлением «обобщенных» протоколов занимались БРОВЕРМАН и я — ШВАРЦМАН.

Вопрос: Почему именно вас и БРОВЕРМАНА АБАКУМОВ привлек к участию в таких тяжких преступлениях, как обман ЦК партии и сокрытие вражеской деятельности опасных государственных преступников?

Ответ: Для видимости наше участие в корректировке и составлении «обобщенных» протоколов объяснялось тем, что мы якобы лучше и грамотнее других могли составлять и отрабатывать документы.

Вопрос: А фактически?

Ответ: Фактически дело обстояло иначе. Не каждый мог согласиться на обман ЦК партии и сокрытие от руководящих органов важных показаний арестованных.

Вопрос: Вы хотите сказать, что АБАКУМОВ знал, с кем имеет дело, и видел в вашем лице и лице БРОВЕРМАНА надежную опору в своей вражеской деятельности?

Ответ: Да, это так. Я и БРОВЕРМАН повседневно чувствовали с его стороны поддержку, несмотря на то, что ему было хорошо известно об аресте органами НКВД и осуждении дяди БРОВЕРМАНА, а также о социально чуждом прошлом моих близких родственников.

Вопрос: А разве АБАКУМОВУ не были известны ваши и БРОВЕРМАНА националистические убеждения?

Ответ: АБАКУМОВ, конечно, видел, что и БРОВЕРМАН, и я являемся еврейскими националистами.

Однажды я, движимый националистическими чувствами, не мог сдержать себя и совершил необдуманный поступок, который при других обстоятельствах мог бы послужить основанием к моему разоблачению и, по крайней мере, к увольнению из органов МГБ.

Произошло это следующим образом. В 1948 году в Следственной части велось дело о группе националистов из бывшего Еврейского антифашистского комитета. Услышав, что один из следователей проявил в процессе допроса арестованного участника указанной группы нетактичность, я не стерпел и немедленно побежал жаловаться к АБАКУМОВУ, преподнеся ему этот факт как оскорбление национальных чувств евреев вообще.

АБАКУМОВ не пожелал разобраться в обстоятельствах дела, а встал на мою сторону и сделал следователям соответствующее внушение.