Читаем Лубяные сказки 2 полностью

Ой же, царь, в Сельце горох знаменит.

Не бывать тебе в Сельце за горой,

Не видать тебе гороха зимой.

Царь ответствует на диво опять:

Мне ли, доброму, горох занимать?

Мне ли, доброму, равняться сумой?

Что горох, когда имение за мной?

- У тебя же, царь, палаты пусты!

У тебя растут хвалены цветы,

А цветет цветок в Сельце молодой,

Что дороже красоты золотой.

Царь поднялся, на палаты взглянуть:

- Надо, милые, в Сельце завернуть!

Царь поет:

(Как за море мне идти,

Три березы на пути.

Три осины впереди.

Стой, карета, погоди.

Выйду к полю поутру,

По зеленому ковру.

Вдоль по роще за лесок.

Стой, лошадка, огонек.

Мне корона велика.

Путь дорога далека.

Уши мерзнуть не велят.

Стой, лошадка, стой, отряд.)

Вот поехал царь на море в Сельце.

Привезти цветок заморский в ларце.

Да боярина на случай просил,

Чтоб боярин петуха раздобыл.

Станет тот петух по зернам клевать,

Да поможет каравай выбирать.

По дороге столбовой прямиком

Едет, скачет царь в Сельце с ветерком.

Тут на поле рожь пшеница стоит.

Человеческую речь говорит:

Ой ты, царь, далече тропкой иди.

Коли встретишь ты кого, погоди.

Едет царь, дорога к лесу бежит.

Мужичонка на дороге стоит.

Тот мужик в руке рожок бережет.

Да играет, словно пляшет народ.

- Велика ль твоя сума, мужичок?

Отвечает царь, услышав рожок.

- Без красивой моя скатерть каймы.

Да видали щи да кашу и мы.

Коромысло на плече у меня

Эх, несу я, царь, воды на пол дня.

С речки воду водяной подает.

Сторонится водяного народ.

Замешал он нынче шум бородой.

Да замел пол речки быстрой водой.

Узелками сеть траву повязал.

Видно малый день он в речке бывал.

Водяному по морям бы ходить.

В океане буйны волны мутить.

Есть цветок у водяного в реке.

Запечатан тот травой на замке.

За доброту людям злато дарит.

Человеческую речь говорит.

А на сабли станешь злато менять,

Может прочее с трясиной отнять.

- Узнавай ты, брат, где ходят они?

Да цветок тот для меня оцени.

- Вот река за быстрым ветром бежит.

У реки боярский столб сторожит.

У боярина телега с добром.

У реки же водяной с серебром.

Не видать тебе гороха зимой.

Царь ответствует на диво опять:

Мне ли, доброму, горох занимать?

Мне ли, доброму, равняться сумой?

Что горох, когда имение за мной?

- У тебя же, царь, палаты пусты!

У тебя растут хвалены цветы,

А цветет цветок в Сельце молодой,

Что дороже красоты золотой.

Царь поднялся, на палаты взглянуть:

- Надо, милые, в Сельце завернуть!

Царь поет:

(Как за море мне идти,

Три березы на пути.

Три осины впереди.

Стой, карета, погоди.

Выйду к полю поутру,

По зеленому ковру.

Вдоль по роще за лесок.

Стой, лошадка, огонек.

Мне корона велика.

Путь дорога далека.

Уши мерзнуть не велят.

Стой, лошадка, стой, отряд.)

Вот поехал царь на море в Сельце.

Привезти цветок заморский в ларце.

Да боярина на случай просил,

Чтоб боярин петуха раздобыл.

Станет тот петух по зернам клевать,

Да поможет каравай выбирать.

По дороге столбовой прямиком

Едет, скачет царь в Сельце с ветерком.

Тут на поле рожь пшеница стоит.

Человеческую речь говорит:

Ой ты, царь, далече тропкой иди.

Коли встретишь ты кого, погоди.

Едет царь, дорога к лесу бежит.

Мужичонка на дороге стоит.

Тот мужик в руке рожок бережет.

Да играет, словно пляшет народ.

- Велика ль твоя сума, мужичок?

Отвечает царь, услышав рожок.

- Без красивой моя скатерть каймы.

Да видали щи да кашу и мы.

Коромысло на плече у меня

Эх, несу я, царь, воды на пол дня.

С речки воду водяной подает.

Сторонится водяного народ.

Замешал он нынче шум бородой.

Да замел пол речки быстрой водой.

Узелками сеть траву повязал.

Видно малый день он в речке бывал.

Водяному по морям бы ходить.

В океане буйны волны мутить.

Есть цветок у водяного в реке.

Запечатан тот травой на замке.

За доброту людям злато дарит.

Человеческую речь говорит.

А на сабли станешь злато менять,

Может прочее с трясиной отнять.

- Узнавай ты, брат, где ходят они?

Да цветок тот для меня оцени.

- Вот река за быстрым ветром бежит.

У реки боярский столб сторожит.

У боярина телега с добром.

У реки же водяной с серебром.

Мне корона велика.

Путь дорога далека.

Уши мерзнуть не велят.

Стой, лошадка, стой, отряд.)

Вот поехал царь на море в Сельце.

Привезти цветок заморский в ларце.

Да боярина на случай просил,

Чтоб боярин петуха раздобыл.

Станет тот петух по зернам клевать,

Да поможет каравай выбирать.

По дороге столбовой прямиком

Едет, скачет царь в Сельце с ветерком.

Тут на поле рожь пшеница стоит.

Человеческую речь говорит:

Ой ты, царь, далече тропкой иди.

Коли встретишь ты кого, погоди.

Едет царь, дорога к лесу бежит.

Мужичонка на дороге стоит.

Тот мужик в руке рожок бережет.

Да играет, словно пляшет народ.

- Велика ль твоя сума, мужичок?

Отвечает царь, услышав рожок.

- Без красивой моя скатерть каймы.

Да видали щи да кашу и мы.

Коромысло на плече у меня

Эх, несу я, царь, воды на пол дня.

С речки воду водяной подает.

Сторонится водяного народ.

Замешал он нынче шум бородой.

Да замел пол речки быстрой водой.

Узелками сеть траву повязал.

Видно малый день он в речке бывал.

Водяному по морям бы ходить.

В океане буйны волны мутить.

Есть цветок у водяного в реке.

Запечатан тот травой на замке.

За доброту людям злато дарит.

Человеческую речь говорит.

А на сабли станешь злато менять,

Может прочее с трясиной отнять.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сияние снегов
Сияние снегов

Борис Чичибабин – поэт сложной и богатой стиховой культуры, вобравшей лучшие традиции русской поэзии, в произведениях органично переплелись философская, гражданская, любовная и пейзажная лирика. Его творчество, отразившее трагический путь общества, несет отпечаток внутренней свободы и нравственного поиска. Современники называли его «поэтом оголенного нравственного чувства, неистового стихийного напора, бунтарем и печальником, правдоискателем и потрясателем основ» (М. Богославский), поэтом «оркестрового звучания» (М. Копелиович), «неистовым праведником-воином» (Евг. Евтушенко). В сборник «Сияние снегов» вошла книга «Колокол», за которую Б. Чичибабин был удостоен Государственной премии СССР (1990). Также представлены подборки стихотворений разных лет из других изданий, составленные вдовой поэта Л. С. Карась-Чичибабиной.

Борис Алексеевич Чичибабин

Поэзия
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия