Луч широкой стороной

– Ну… вообще-то с этой работой раньше даже дети, старики и дурачки справлялись, – робко начал папа.

– Так она за тыщи лет, поди-ка, не изменилась, технология, – неуверенно продолжила мама.

– Когда мой брат скотину пас… – пробормотала Динка, отложив книгу Коваля.

– У меня такое подозрение, что вы не рады? – удивился Дима.

– Я рад! – закричал Лешка. – А у тебя собака будет? Знаешь, что лучше всех вельш-корги овец пасут? Надо тебе такую завести. Ты меня с собой возьми.

– Я буду коров пасти, а не овец. И мне дадут лошадь. Тайна зовут.

Тут Лешка немного сдулся. Лошадей он продолжал опасаться: слишком большие.

– Ну а кнут у тебя будет? – поинтересовался он. – Можно учить коров морзянке. Щелкнул коротко-длинно-длинно-коротко – значит «П» – идите направо. Один длинный – тормозите. Два длинных – «М» – пора давать молоко.

– Кнут каждый пастух себе сам делает, – объяснил папа и, вздохнув, пошел искать какой-нибудь дождевик.

Вообще-то он надеялся, что дети помогут ему в усадьбе. Надо бы забор починить, подготовить посадочные ямы. Но… Нет, пусть сначала покопаются в себе и решат, что они хотят, что могут и что хотят смочь.

Мама собрала небольшой рюкзачок, рассказала, что где. Вода, еда, крем от комаров, пластырь, зеленка…

– Ма-ам, ну это уже как на войну, – буркнул Дима. – Павел меня засмеет.

– Ми-ить… – жалобно сказала мама. – Они там пьют все. Ты, пожалуйста, не ведись.

– Ну мам, – опять буркнул Димка, – будто не знаешь…

– А зарплата большая? – поинтересовалась Дина.

– Сказал: четвертая часть моя будет. Но я не спрашивал сколько.

– Четвертая часть зарплаты пастуха – это три тысячи рублей в месяц, – проинформировал папа.

– Сколько?! – хором удивились мама и Дина.

– Четырнадцать часов на ногах за такие деньги! Дим, может, не поздно еще отказаться? – нерешительно предложила мама.

– Ну уж нет! – Папа протянул Димке свой туристский нож. – Отказаться уже поздно. Да и не в деньгах дело. Я правильно понимаю, сын?

Сын кивнул.

– Не, я за такие деньги лучше буду на диване лежать или на речке купаться. – Динка опять открыла книжку.

– Лежи, лежи. Хорошее занятие, соответствует способностям, – буркнул братец.

Динка отвернулась к стене. Вообще-то ей было немного завидно. Димка нашел дело, будет рядом со своими любимыми лошадьми. Лешка с Князем не расстаются: то арбалет делают, стрелы свистящие строгают (Андрей научил Лешку ножом пользоваться), то по скалам карабкаются, убежище себе в пещере строят. Еще траву тетки-Алениным кроликам рвут.

Папа с мамой возятся в усадьбе да болтают с местными аборигенами с утра до вечера. А она только обед приготовит и потом придумывает, чем заняться. Друзей нет, Интернета нет. Купила толстую тетрадку, чтобы сценарий писать, – не хочется. Не может понять, что делать. Хотя и в городе занятия были бы не намного содержательней: телевизор, Сети и болтовня с подругами. Но в городе она умеет время убивать. А тут научилась его тормозить. Ну и зачем ей это? Может, лучше разогнать, да так, чтобы раз – и тебе восемнадцать? Это ведь совсем другая жизнь… Хотя с чего она взяла, что другая? Чего ради в восемнадцать пройдет чувство, что она какая-то ненужная, что что-то мимо нее проходит? Почему она не может найти смысл в том, чем занимаются другие?

– Ну а что ты, братец, надежда российского животноводства, мне можешь предложить? Свиней, может, пасти? – спросила Динка и тут же пожалела об озвученном вопросе. Потому что отзывчивая семья принялась предлагать ей, конечно, всякие глупости.

Можно клумбы оформить. Можно тете Алене в огороде помочь: и поливать, и полоть самое время. А можно за клубникой сходить и наварить варенья на зиму. Или травы на чаи насушить.

– Не мое, не хочу, – отметала Дина семейные идеи. – Мне это неинтересно. А что интересно – не знаю.

– Дин, ты ищи, – посоветовала мама. – Конечно, не каждый родившийся сразу понимает, зачем он пришел на этот свет. Ты все подряд пробуй, иначе как найдешь, что твое? Я завтра пойду материал по несанкционированным свалкам делать, можно со мной в качестве репортера. Я подготовлю отчет на радио, а ты – фоторепортаж в местную газету. Кстати, за это гонорар платят.

Динка промолчала. Не хотела сдаваться. Уж если у нее проблема, то это всерьез и надолго. Ее не решишь каким-то фоторепортажем. Хотя предложение было заманчивое.

Утром родители встали еще до рассвета. Мама поджарила яичницу.

– Мить, а можно мы тебя не будем каждый день на работу провожать? – зевая, спросила она. – Через раз ведь тоже годится?

– Ага, – кивнул подпасок, ловя себя на мысли, что и ему как-то не очень хочется вставать в такую рань. Может, все же он погорячился по поводу работы? И почему в деревне нет ювенальной полиции, они бы запретили детям вставать так рано. – Я же через день буду работать… Надеюсь…

– Нет, мне нравится смотреть, как мир просыпается, – поежившись, сказал папа.

На тополях завозились грачи. Они переговаривались все громче, перелетели с дерева на провода, сосредоточились, привели себя в порядок, наметили план на день и небольшими группами отправились в поля.