Луч света в тёмном автобусе

Посмотрев рекрутский сайт, я понял, откуда у Кати начальный капитал и заодно стимул к службе новой родине. Тем, у кого родители живут вне Израиля (примерно то же тем, кто отслужил больше года), гарантировано: денежное вознаграждение, часто двойная зарплата; скидки на перелёты, отпуск; налоговые, медицинские льготы, вклад для образования, покупки жилья, открытия дела, вступления в брак; помощь в поиске работы, помощь в съёме квартиры (1050 шекелей = 320 долл.), «бейт а-хаяль» – дома для одиноких солдат; выплата 443 шекеля от министерства абсорбции плюс столько же от министерства строительства (итого 270 долл.); праздничные и ежемесячные купоны для супермаркета. Наверняка чисто формально, для проформы, и у нас тоже есть что-то из этого. Ну, уж конечно, не «праздничные купоны» (нельзя потратить на сигареты и алкоголь – это вот зря, конечно: без этого какой солдат!), и не «помощь в съёме квартиры»! Да по Кате сразу видно, что все эти блага не на бумаге. У солдата-одиночки (репатрианта, без родителей, с приёмными родителями) есть шансы получить после дембеля бесплатную учёбу. И особо примечательно, что если бы она приехала в страну на год-другой позже (не в 18—19 лет, а в 20—21), то была бы от воинской повинности освобождена! И дальше она опять предпочла перемены, пошла ва-банк, с головой в другую среду, пусть не столь мужественную, неоднозначную, но столь же воинственную.

Среди картинок можно вдруг заметить – так же стройна, в той же обтягивающей униформе, но уже без арсенала – девушку без ноги. Уже не так гламурно?

И коротко о лит-ре. По мне, так, если рассказ ведётся от первого лица – это уже 50% правды. Если с первой строки пишется «он» – напротив сразу минус 50% реализма. А коли уж автор (ша) повествует в третьем лице о себе – это уже явно «Свет мой, зеркальце, скажи…» (хотя обычно как раз за «я» форсированно в нескромности упрекают). Не яканье мы воспеваем при трёпе повседневном, но такова вся форма человеческого по-знанья – через себя, и чем меньше к ней прилепится литприёмов, тем прямее, жизненнее текст.

Маститый писатель-советчик, конечно, мудрый змий, и я ему благодарен. Но дальше в ответ на присланное мной начало романа (совсем теперь автобиографического) он откровенно отписал: «Я не готов сочувствовать интеллектуалу, живущему в таких условиях». Ну, мало ли… – подумал я. Хотя интуитивно и по опыту уже догадывался – с годами это подтвердилось на все 99 и 9% – что и никто не готов! Дальнобойщику, водопроводчику, проститутке, бомжу иль гастарбайтеру – всегда готовы. По крайней мере, это декларирует литистеблишмент, что «вот про кого надо писать» (читателю до фени). Политик, менеджер, генерал, солдат, всё та же шлюха перекрашенная – вообще Герои. А так называемые интеллектуалы – рождаются исключительно от интеллектуалов или интеллигентов, с фамилией типа Вышегославсский и не километром дальше, чем в Петербурге. Их судьба понятна. Так или иначе, они всегда сидят, что твой фазан в семи цветах, в журналах и редакциях, в продюсерах и первых замах.

…Вот и думай: при её армейских навыках и подготовке чем бы закончилась наша возможная схватка в коридоре? Это у обычной скво в мозгу и теле действует неосознанный фем-шаблон или архетип, что её всё равно должны мягко свалить, подхватить под коленки, потащить на лежбище и там опять всё под коленки… А тут – коленом в солнечное сплетение и загнула бы, заломив руки, лицом в пол.

Но тогда, глядя на неё в упор, всё об армии я забыл, как отшибло.

17.

Утром часов в десять – для меня очень рано – подпрыгнул как ужаленный. Точно, звонок от неё – как будто я ждал его! Я мало что понимал и отвечал, но речь шла о том, чтобы прямо сейчас – «я уже внизу, спускайся!» – встретиться и купить мне – мне?!. – продуктов.

Чертыхаясь, я с переменным успехом одновременно чистил зубы и мочился. Потом был вынужден ещё вытирать пол и раковину, оттирать кроссовки и штаны!..

Наконец-то спустился, выскочил – на совсем нестерпимо яркое солнце.

Она смеялась и румянилась – как настоящая иностранная гостья – под хорошего меха шапкой-ушанкой.

Супермаркетов, как уже сообщалось, тогда и в помине не было, а повсюду торчали ларьки и появились ещё «торговые павильоны» – по сути, те же обычные магазины, только маленькие и частные.

Я повёл забугорную ВИП-гостью в самый большой – как раз напротив моего дома. Здесь я с регулярностью приобретал всего два товара: «грамм триста капустки морской, без всего» – раз в неделю-две (точнее, в первый день приезда) плюс буханка хлеба, и после, через неделю, полбуханки… Один раз, в первый день заселения на эту квартиру, в надежде на добротную жисть, хотел взять и «макаронов», но вовремя передумал…

– А essays… статьи ты теперь пишешь? – вдруг на ходу, ни с того ни с сего (или, может, как продолжение вчерашнего «творческого» разговора) спросила она.

– Да практически нет, – не соврал я, но как будто соврал.