Луч во тьме

иться на работу? Я инженер, а хожу без дела. Этак, чего доброго, в Германию угонят. — Приходи ко мне домой, поговорим,— пригласил Дмитрий. К Федоренкам, в фашистское общежитие, Борис пришел нарядно одетый, с бутылкой вина. Но Марга- рита — жена Федоренко — неприветливо встретила Бориса. Она восхваляла немецкую власть, которая, мол, принесет украинцам настоящую свободу, гово- рила, что каждый украинец должен считать за сча- стье поездку в Германию, и отказалась помочь Загор- ному. Во время этой неприятной беседы к Федоренкам зашел какой-то человек. — Станислав Вышемирский,— отрекомендовался гость. — Это сосед. В генералкомиссариате, в хозяйст- венной части, работает,— шепнул Борису Дмитрий. «Тоже неплохо. Если с немкой не удастся кашу сварить, так, может, с этим чертом удастся»,— поду- мал Загорный и подсел к Вышемирскому. Домой они пошли вместе. — А пропуск у вас есть? Ведь скоро комендант- ский час,— напомнил Станислав. — Нет,— вздохнул Борис. — Ну, со мной не пропадешь,— и Вышемирский остановил автомашину, мчавшуюся по улице. Шофер был знакомый, Станислав, словно хозяин, открыл пе- ред Борисом дверцы автомашины: — Садитесь, отвезу домой. «Влиятельная особа,— подумал Борис и решил про себя:—Я от тебя не отияжусь. Ты мне приго- дишься». На другой день Загорный снова встретил Дмитрия. Тот смущенно сказал: — Прости, что так с женой получилось. Испуга- лась она тебя... Боится, не провокатор ли. — Молодец! — похвалил ее Борис.— А сейчас рас- скажи мне, что ты знаешь об этом Вышемирском? Дмитрий рассказал Борису, что Станислав поляк, работает у гитлеровцев, чтобы сохранить жизнь своей жене-еврейке. Ему удалось даже устроить ее на ра- боту, а старушку мать они где-то скрывают. 29

С тех пор прошел месяц Теперь Борис вспомнил о Станиславе Вышемирском и решил поручить ему достать бумагу, краску. «Вот и начнем с тобой, голуб- чик, кашу варить!»—подумал он. Дмитрий Федоренко устроил встречу Борису с Вышемирским у контрольной будки. Василий Загор- ный и другие хлопцы прятались неподалеку; в слу- чае чего Вышемирскому живым не уйти. Борис сказал: — Нам, Станислав,— понимаешь, не мне, а н а м,— нужна твоя помощь. Достань кое-что в своем комиссариате. — Что именно? — Килограммов пять бумаги, немного краски и несколько чистых бланков аусвайсов. — Понимаю. Как только достану — передам через Дмитрия. Вы не думайте, что я какая-нибудь парши- вая дрянь... Рад, что встретился с вами. 5. (Из дневника Григория Кочубея) Решил кое-что записывать. Может быть, это про- тиворечит правилам конспирации. А вдруг погибнем, вдруг нас схватит гестапо? Как же партия узнает, что мы не сидели здесь сложа руки, а вели себя как на- стоящие коммунисты? И пусть родным нашим не бу- дет стыдно за нас. То, что произошло вчера, окончательно убедило меня: вести эти записи я даже обязан. Решил наведаться к жене моего друга. Нашел ее с тремя детишками и парализованной свекровью в комнате с выбитыми окнами, с проломом в потолке (на дом упала бомба). Подумал: «Надо будет прийти с ребятами и отремонтировать». Но несчастная на- бросилась на меня, стала обвинять в трусости. «По- чему слоняетесь в Киеве? Разве так мы избавимся от Гитлера?.. Позор! Допустили, что он всю Украину захватил»,— кричала женщина. Она выгнала меня, и, когда я шел вниз по лест- нице, в спину, словно палкой, били ее слова: «Преда- тели, отсиживаетесь, трусы. Ждете, пока наши мужья перебьют фашистов на фронте». 30