Лучинушка

Окончательно пробудившись, Стеша по давней привычке посмотрела в окно. Так её учила бабушка, когда она жаловалась на приснившиеся кошмары. – Посмотри в окно и скажи – «куда ночь, туда и сон», и никому его не рассказывай. И действительно, при виде яркого солнца на душе сразу становилось легче. Но не сегодня.

Ей сразу же вспомнились вчерашние гонки, грохот удара и разлетавшиеся по дороге обломки автомобиля. Её снова обуял ужас, как будто она сама побывала в месиве, в котором, скорее всего, никто не выжил, и чувство раскаяния. Если бы она не паниковала, а сразу же остановилась, ничего бы этого не случилось. Возможно, эти двое просто хотели проверить её документы, а она, как всегда, спорола горячку и стала убегать. Выходит, она опять является виновницей гибели совершенно незнакомых ей людей. Её вполне справедливо могут обвинить в убийстве и посадить в тюрьму. А что будет с Родькой и двумя немощными людьми, которые уже стали ей родными?

Конечно, они с их деньгами без присмотра не останутся. Но что будет, когда их не станет? Судя по состоянию их здоровья, конец обоих не заставит себя долго ждать. Тогда Родька останется на произвол судьбы. Из дома его, конечно, выселят и он скорее всего снова отправится в лес. Она давно чувствовала, что, чем больше он знакомится с нравами общества, тем меньше оно его привлекает. Стеша представила себе Родьку, сидящего в бревенчатой избушке под старой елью в окружении завывающей волчьей стаи, и разрыдалась, уткнувшись в подушку. Выплакавшись, решила, что слезами горю не поможешь. Надо брать себя в руки, и, пока она ещё на свободе, позаботиться о его существовании на то время, пока она будет отбывать срок. Нужно будет встретиться с Софьей Николаевной. Она может дать нужный совет.

Стеша встала и выглянула в окно. Солнце уже было достаточно высоко. Посреди двора стояла коляска Адама Викентьевича. Он кормил белок и о чём – то беседовал с Игнатом.

Она быстро умылась, оделась и заглянула в спальню Сары Вульфовны. Старушка тихо посапывала во сне. Судя по сбившейся простыне, она ворочалась всю ночь. Переменчивость осенней погоды отзывалась мучительной болью в каждом её суставе, словно требуя жесткую плату за каждый прожитый день. Стеша осторожно поправила свесившееся на пол одеяло и пошла на улицу.

– Доброе утро, – поприветствовала она обоих, потом легонько поцеловала Адама Викентьевич в висок, выражая свою признательность.

– Скорее, добрый день, моя дорогая. Как вы себя чувствуете?

– Хорошо. – ответила она, стараясь скрыть гнетущее настроение, – А вы? Не забыли ли выпить лекарство?

– Забыл.

– Ну что ж вы… Сейчас я принесу.

– Не стоит беспокоиться. Мы как раз собираемся идти завтракать. Пойдёмте в дом.

– Хорошо, вы идите в столовую, а я позову Родю и ещё раз наведаюсь к Саре Вульфовне. Похоже, она опять плохо спала. Я думаю, не пригласить ли к ней Марью Ивановну? Возможно, она сможет хоть немного облегчить её состояние.

– А что, и пригласите. – согласился Адам Викентьевич, – Матушке такое общение не повредит, да и вам тоже. Марья Ивановна хоть и не вылечит, но заговорит так, что позабудешь обо всех болячках и бедах.

О раннем визите следователя он рассказал после завтрака. Стеша слушала молча, с широко раскрытыми, полными ужаса глазами, а когда он замолчал, спросила:

– Они живы?

– Двое погибли, третий находится в реанимации.

– Это я виновата… – всхлипнула Стеша, – мне не надо было убегать, и ничего бы этого не случилось…

– Глупости. Ничего бы не случилось, если бы они не стали гоняться ночью, по безлюдной дороге за машиной, которой управляла испуганная женщина.

– Меня посадят… – продолжала твердить Стеша. – я виновата.

– Бросьте об этом даже думать, до этого дело не дойдёт. – успокаивал Адам Викентьевич.

– Я боюсь…

– Девочка моя, вам совершенно нечего бояться. Ваша непричастность к их гибели очевидна. Следователь просто поговорит с вами, чтобы узнать подробности случившегося, а может и вообще не приедет. Я рассказал вам о его визите для того, чтобы вы были готовы ко всему. И не нужно плакать, я вас очень прошу.

– Хорошо, я постараюсь.

Софья Николаевна с Марьей Ивановной приехали на следующий день. Распахнув двери перед гостями, дом словно ожил, наполнившись голосами и запахами лета, который исходил от мешочков с травами, принесёнными Марьей Ивановной. Обнимая Стешу, обе заметно обеспокоились, заметив на лице своей любимицы следы переживаний, но не подали виду. Адам Викентьевич поздоровался с ними и отъехал в свой кабинет. Излишний шум усиливал у него головную боль, а просить подруг выражать радостные эмоции немного тише он не мог.