Лучшая фантастика XXI века

– Невероятно, – произнес рядом со мной Шарм. – Я и не знал, что у парнишки такой норов.

Несколько минут спустя на экране не осталось ни одного человека. Махи расслабился, расползся смутно антропоморфным пятном, напоминавшим гигантский рот с ногами и руками, и устроился отдыхать среди луж горячей крови и подергивающихся частей тел. Хихикнув, он плеснул кровью на экран.

– Еще… хочу еще. – У Махи заплетался язык, словно он опьянел от убийства. – Давай еще. – Он снова захихикал.

– Как странно, – тихо сказал Израфель. – Должно быть, особенность этой вселенной.

– Нэйв. – В голосе Макушки зависть мешалась с отвращением. – Вытащи его оттуда. Столько людей за один раз – это вредно.

– Ты справишься? – спросила я Израфеля.

Тот пожал плечами и выпустил раздвоенный хвост. Экран мгновенно потемнел, и Махи вылетел обратно. Я ждала истерики и воплей, но он с удивительным спокойствием повернулся ко мне своей пастью.

– Оставь его, – сказал он. Потом рухнул и впитался в пол.

Израфель осторожно поднялся, словно у него болели кости.

– Насколько я понимаю, первое испытание я прошел.

Я кивнула, боясь открыть рот. Необычные способности Израфеля вызывали трепет.

– А второе? – спросил он, очень мягко, будто понимал мой страх и хотел успокоить меня.

– Скажи мне, кто ты. Почему ты здесь?

Казалось, он удивился, чем доставил мне извращенное удовольствие, с учетом того, что я сама удивилась не меньше. Почему я выбрала столь простое задание? Но лицо Израфеля стало совершенно бесстрастным, и я поняла, что, возможно, все-таки наткнулась на подходящее испытание. Он не хотел говорить – но если желал остаться, выбора у него не было.

– Макушка, Шарм, оставьте нас, – резко сказала я.

Они не протестовали, ведь я не могла запретить им подслушивать.

Израфель молча смотрел на меня, а я с улыбкой устроилась на волнистом озерном полу.

– Очевидно, ты не хочешь говорить.

– Ты не хочешь этого знать.

– Я жду, – сказала я. – У тебя есть время до рассвета второго дня.

* * *

Часы проходили в молчании. Я развлекалась, принимая фантастические – и кошмарные – обличья. Огромные челюсти – самое близкое доступное мне подобие пасти Махи – вылезли из моего живота, рыча и шлепая мясистым языком по полу. Израфель, со странным вниманием изучавший стену за моей спиной, даже не шелохнулся. Я оглянулась посмотреть, чего он там увидел, но, конечно же, на стене ничего не было. С какими бы ужасами Израфель ни встретился той ночью, они жили лишь в его воображении. Тысячи крошечных рук высыпали на моем лице, и зал наполнил стрекот щелчков пальцами. На это он хотя бы отреагировал: уголок его губ дернулся вверх.

Ночь неторопливо утекала. Я гадала, выберет ли он молчание, предпочтет ли смерть разоблачению. Следовавшие из этого выводы вызывали у меня многочисленные поводы для беспокойства, о которых я даже не хотела думать.

Пол по-прежнему напоминал озеро – и, вероятно, им и являлся, поскольку под нами регулярно проплывали всевозможные животные. Рыба – толщиной с мое тело, цвета старого навоза – прошла подо мной и остановилась перед Израфелем. Кривые зубы торчали из-под рыбьих губ, странный придаток на лбу испускал призрачное мерцание, не достигавшее наших лиц.

– Правда, красивая? – сказала я, хотя на самом деле так не думала.

Израфель повернулся ко мне, и я вздрогнула.

– Красивая? – переспросил он. – По-своему, наверное, да. Но она не принадлежит этому миру.

– Может, она из мира Макушки? – Секунду спустя я поняла, что он имел в виду. – Нет… из твоего. Из мира людей. – Он молчал, и я не сдержалась. – Время в нашей вселенной течет странным образом, однако что-то подсказывает мне: когда ты добрался сюда, твой человеческий мир давным-давно погиб. Так откуда тебе знать, какие создания населяли его? Разве что… ты один из тех людей? Родившихся на другом краю пустыни?

Сама эта мысль казалась нелепой. Те люди едва могли увидеть пустыню, не то что пересечь ее.

Рыба притушила фонарик и уплыла, оставив нас в полумраке.

– Нэйв, ты можешь умереть? – спросил Израфель.

Я фыркнула.

– А я живу?

– Но ты не можешь погибнуть от старости. Или болезни… или даже атомной бомбы.

– Я не человек, так с чего мне умирать по-человечески?

Он смотрел на меня так пристально, что в ответ моя кожа покрылась мурашками и замерцала. Если бы его лицо не было столь серьезным и необъяснимо печальным, я бы решила, что он пытается меня соблазнить – так на меня смотрел только демон третьего пола, желавший спариться.

– Как ты думаешь, что произойдет после твоей смерти?

– Мое тело отправится в последнее путешествие, к Стволу. Ствол сокрушит мои кости, а родичи пожрут мою плоть, и на память обо мне останется отпечаток на коре.

Его глаза сузились, и я постаралась запретить коже смешать переливчатую охру с золотом. Секс должен быть приятным и мимолетным, но я понимала, что с Израфелем все будет иначе. Нельзя показывать ему мое желание.

– Тебя это не пугает? – спросил он, словно его эта перспектива приводила в ужас. – А как насчет загробной жизни?

Я изумленно улыбнулась.