Лучшая фантастика XXI века

– Загробной жизни? Ты имеешь в виду некую сущность души, которая остается после смерти? В эту ерунду верят только люди. Хотя, – продолжила я задумчиво, – может, в этом есть какой-то смысл. Где бы вы ни жили, некоторые из вас перерождаются здесь. Может, это и есть твоя загробная жизнь?

Израфель так стиснул кулаки, что я услышала пульсацию крови в пережатых сосудах.

– А как насчет этих людей, что перерождаются здесь? Как насчет их детей? Они не умирают от старости, но их можно убить. Как ты думаешь, Нэйв, что происходит, когда ты умираешь в загробной жизни?

Я сдалась и позволила коже расцвести вихрями и взрывами цвета. Дополнительный источник освещения позволил увидеть лицо Израфеля, которое исказила прежде таившаяся скорбь.

– Не знаю, – сказала я. – Я никогда об этом не задумывалась. Но, полагаю, люди отправляются на корм червям, как и все мы. Какой в этом смысл, Израфель? Рассвет уже близко.

Он на мгновение закрыл глаза, а когда открыл снова, боль почти спряталась.

– Я расскажу тебе историю, Нэйв, о человеческом мальчике, который стал постчеловеком, а потом и богом.

Я с любопытством взглянула на него.

– Ты бог?

Он пожал плечами.

– Возможно. Или ангел. А может, нефилим? – Он горько улыбнулся, словно это была шутка. – Итак, я родился в первом человеческом мире – на Земле, как ее тогда скучно называли. После того, как люди начали летать в космос, но задолго до того, как по-настоящему колонизировали его. Я растил розы – такие же, как в этом мире, только на их шипы нельзя было сажать, как на колья. У меня была жена, которая любила писать истории о чудовищах и смерти.

– Ты женат? В таком случае ты не можешь…

В его хмуром взгляде сквозила такая неприязнь, что я умолкла.

– Она умерла в тридцать пять, – отчеканил он. – Миллиард лет спустя я обнаружил, что она переродилась здесь – и тоже умерла, почти триаду назад по вашему исчислению. – Он умолк, затем ответил на мой невысказанный вопрос: – Она попыталась пересечь пустыню.

– И поэтому ты здесь?

– Да. Нет. Не только.

– Тогда почему еще?

– Я пришел, чтобы вернуть последних людей, тех, за кем мы охотились столетиями, прежде чем обнаружили эту странную карманную вселенную. Ты понимаешь, насколько мала статистическая вероятность появления в космосе столь необычной вселенной? Мы о ней даже не догадывались, пока компьютеры не выдали расхождение ровно в одну миллиардную процента между предсказанным количеством возвращенных людей и реальным. Но я сразу осознал, что что-то не так, потому что никто не смог вернуть мою жену. Поэтому я пришел сюда и понял: человек не может существовать в двух местах одновременно, а если он не существует, его нельзя вернуть.

Я всю жизнь путешествовала между вселенными, но при словах Израфеля у меня глаза полезли на лоб. В его время люди были настолько сильны?

– Это возвращение… ты хочешь сказать, вы пытаетесь оживить всех людей, что существовали когда-либо?

– И всех, что могли бы существовать. С этими проще. Это моральный долг.

– Но ведь… это же… разве есть настолько большие числа? Откуда вы берете ресурсы?

Его глаза казались очень жесткими, и остатки сексуального возбуждения съежились и покинули мою кожу.

– Ты не захочешь знать, – сказал он. – Будет лучше, если ты об этом не узнаешь.

– Или ты не захочешь говорить.

Он встретил мой взгляд, но вздрогнул, словно желал отвернуться. Странное чувство раздирало Израфеля, я видела это по его позе, но какое именно?

– Другие вселенные, – произнес он хриплым голосом. – Мы уничтожаем другие вселенные и превращаем в источник энергии, а когда они выгорают, находим новые.

Ну конечно. Я поймала ускользавшее чувство: вина.

– Поэтому ты здесь? – спросила я. От гнева мои глаза остекленели и стали золотыми, словно магма. – Чтобы спасти всех людей, а затем уничтожить эту вселенную со всеми ее обитателями? А как насчет нас? Или ваши нравственные принципы применимы только к вам самим?

Он отвернулся, уставился на озерный пол.

– У этой работы нет конца. Люди заботятся о людях.

Словно мантра, которую часто повторяют, чтобы отогнать сомнения и сожаления.

Я с яростью фыркнула – у меня сложилось о нем лучшее мнение.

– Не сомневаюсь, тебе велели в это верить. И вы еще зовете нас демонами! Из всех катастрофически эгоистичных… надо полагать, ты явился сюда, чтобы использовать мою силу для поиска отставших от проекта?

Я засмеялась, пронзительно и ломко. А я-то думала, что слишком стара для столь горьких разочарований.

Вытянув нижнюю левую руку, я заставила его посмотреть мне в глаза. Он явно страдал, и это было приятно.

– Меня ты тоже убьешь, верно? Если добьешься своего, воспользуешься мной, а потом обдерешь эту вселенную и убьешь меня.

Он поморщился и резко оттолкнул мою руку.

– Я найду способ спасти тебя…

– А мою семью?

Он промолчал, но посмотрел мне в глаза.

Я вздохнула.

– Разумеется, нет. Что ж, – мягко произнесла я, наклоняясь ближе и заставляя глаза полыхнуть таким жаром, что Израфель отпрянул, – значит, нам повезло, что у тебя ничего не выйдет.

– Нэйв… Я ответил на твой вопрос. Я прошел второе испытание, и ты это знаешь. Ты не можешь нарушить собственные правила.