Лучше подавать холодным

- Я изменился. - Коска выудил из заднего кармана фляжку, отвинтил пробку и сделал долгий глоток, не сводя забавляющихся глаз с её лица. - И должен признаться, что этим обязан тебе. Я оставил позади прошлое. Вновь обрёл принципы. - Он осклабился своим капитанам, а те осклабились в ответ. - Немного замшелые, но мы придадим им глянец. Ты выстроила с Орсо добрые взаимоотношения. Верность. Искренность. Стабильность. Погано было б сливать в сортир твой тяжкий труд. Вдобавок как же не принять во внимание первое правило солдата, правда, парни?

Виктус и Эндике ответили в унисон, прямо как раньше, прежде чем она села в кресло. - Никогда не сражайся на стороне проигравших!

Усмешка Коски вытянулась шире. - У Орсо на руках все козыри. Осилишь раздать себе хороший расклад - мои ушки всегда на макушке. Но пока что мы с Орсо.

- Как прикажете, генерал, - заявил Эндике.

- Как прикажете, - эхом откликнулся Виктус. - Здорово, что вы вернулись.

Сезария наклонился, что-то бормоча на ухо Коске. Новый генерал-капитан отшатнулся, как ужаленный. - Выдать их герцогу Орсо? Ни в коем случае! Сегодня счастливый денёк! Радостное событие для всех и каждого! Никаких убийств, не здесь, не сейчас. - Он вскинул руку в отгоняющем жесте, словно шуганул кошку вон из кухни. - Ступайте. Всё же завтра лучше не появляйтесь. В дальнейшем мы можем оказаться не такими радушными.

Монза сделала шаг ему навстречу, изо рта уже начало вылетать проклятие. Был стук и лязг металла, когда разносортица капитанов потянула своё оружие. Дружелюбный заступил ей дорогу, расправляя плечи, опуская руки вдоль тела, ничего не выражающее лицо повернулось к ней. Она остановилась и замерла. - Я должна убить Орсо!

- И если у тебя получится, брат снова будет жить? - Коска вызывающе вздёрнул голову. - У тебя исцелится рука? Или нет?

Её всю бросило в холод, по коже ползли мурашки. - Он должен получить по заслугам!

- А, так ведь и большинство из нас. И, безотносительно, все мы получим. А тем временем, скольких иных ты ещё затянешь в водоворотик своей кровавой резни?

- Ради Бенны...

- Нет. Ради себя. Не забывай, я тебя знаю. Я стоял там, где ты стоишь сейчас, побитый, преданый, оплёванный, и без гроша в кармане. Пока у тебя остаются те, кого надо убить, ты прежняя Монцкарро Муркатто, великая и ужасная! Без них, да кто ты такая? - Коска свернул губы в трубочку. - Одинокая калека с дурным прошлым.

Слова душили её. - Пожалуйста, Коска, ты обязан...

- Я не обязан ни хрена. У нас всё ровно, помнишь? Более чем, скажу я. С глаз моих долой, гадюка, пока я не отправил тебя в кувшине герцогу Орсо. Ищешь работу, северянин?

Трясучкин целый глаз пополз по Монзе, и на миг она уверилась, что он скажет да. А затем он медленно покачал головой. - Я останусь с тем вождём, который у меня есть.

- Преданность, ого? - Коска фыркнул. - Ты с такими глупостями завязывай, с ними долго не живут. - Раскат хохота. - Тысяча Мечей - не место для преданности, да, пацаны? У нас таким ребячеством не страдают! - Снова хохот, пара десятков суровых усмешек нацелились на Монзу.

Её замутило. В шатре стало одновременно и слишком ярко и слишком темно. Нос уловил какую-то струю запаха - потных тел, или крепкой выпивки, или отвратной стряпни, или вырытых слишком близко к командирской ставке выгребных ям - и желудок перевернулся, отрыжка плеснула в рот. Покурить, о, пожалуйста, покурить. Она как-то нетвёрдо повернулась на каблуке, протолкнулась между парой хихикавших мужиков и вышла за полог прочь из палатки, в яркое утро.

Снаружи стало намного хуже. Солнечный свет резал. Хари, дюжины их, сплылись воедино в глазастое месиво, напряжённо глядящее на неё. Суд отбросов. Она пыталась смотреть вперёд, всегда вперёд, но заставить веки не колыхаться мелкой дрожью не могла. Она пыталась идти с поднятой головой, как раньше, но колени так тряслись, что все наверняка слышат, как они хлопают об изнанку штанов. Всё так, будто она сняла с себя весь свой страх, свою слабость и боль. Сняла, сложила высокой стопкой, а теперь всё это рухнуло ей на голову и накрыло её, беспомощную, единой огромной волной. Кожа заледенела от стылого пота. Руку ломило до самой шеи. Они увидели, кто она на самом деле. Увидели, что она пропащая. Одинокая калека с дурным прошлым, в точности как выразился Коска. Внутренности свело, и она подавилась, горло запершило от желчи. Мир пошатнулся.

Держаться так долго помогала лишь ненависть.

- Не могу, - прошептала она. - Не могу. - Ей было не важно, что дальше, лишь бы её не сдвигали с места. Нога зацепилась, она начала заваливаться и почувствовала, как Трясучка поймал её руку, обхватил и поставил на ноги.

- Иди, - прошипел он на ухо.

- Не могу...

Его кулак тяжело ткнулся ей в подмышку, и от боли мир на миг прекратил вращаться. - Иди, или нам пиздец.