Лучше подавать холодным

Ну да, ледяной воздух наполняли странные звуки. Повсюду журчание, плеск воды, скрип канатов гребных шлюпок, виляющих по разветвлённым каналам. Во тьме звенели колокольца, всевозможными голосами перекликались люди. Цены. Предложения. Предостережения. Разлетающиеся из уст в уста угрозы и хохмы. Собачий лай, кошачье шипение, птичье карканье, крысиный шорох. Обрывки затерянной в тумане музыки. Призрачный смех, перепорхнувший сюда с той стороны бурных вод, фонари скачут во мраке, когда какая-нибудь компания гуляк направлялась в ночи из кабака в бордель, в игорный притон, в курильню. Трясучка вертел головой, и ему становилось ещё хуже. Похоже, ему нездоровилось уже несколько недель. С самого Вестпорта.

Из тьмы донёсся топот, и Трясучка прижался к стене, правая рука на рукояти засунутого под куртку топорика. Впритирку с ним, из темноты возникали и проносились прочь какие-то мужчины. И женщины, одна на бегу прижимала шляпку к громоздкой причёске. Отмеченные пьяными улыбками бесовские рожи налетали, кружились, мчались мимо и уходили в ночь - мгла колыхалась за их развевающимися плащами.

- Сволочи, - прошипел Трясучка вслед им, выпуская топор и отлепляясь от липкой стены. - Свезло им, что я одного из них не разделал.

- Привыкай. Это Сипани. Город Гуляк. Город Воров.

Ну да, воров хватало с запасом. Возле ступеней, на углах, под мостами, одаривая тяжёлыми взглядами, слонялись мужчины. И женщины, чёрные силуэты в дверных нишах, за ними тускло горят светильники, некоторые вопреки холоду еле одеты. - Серебренник! - крикнула ему одна из окна, высунув ногу и покачивая ею в полумраке. - За серебренник у тебя будет лучшая в жизни ночь! Ладно, за десять грошей! За восемь!

- Продают себя, - хрипло промолвил Трясучка.

- Каждый себя продаёт, - донёсся невнятный голос Монзы - Это...

- Да, да. Это, ебать его в сраку, Сипани.

Монза остановилась, и он едва не налетел на неё. Она откинула капюшон и прищурилась на узкую дверь в облезлой кирпичной стене. - Это оно.

- Ты что, показываешь мне местные достопримечательности?

- Может, позже устроим такую прогулку. А сейчас пора заняться делом. Прими грозный вид.

- Так точно, вождь, - Трясучка выпрямился и скорчил самую злую и мрачную физиономию. - Так точно.

Она постучала и вскоре дверь, покачнувшись, отворилась. Из тускло освещённого коридора смотрела женщина, долговязая и гибкая, напоминающая паука. Она стояла перед ними, расслабленно прислонившись к косяку и, положив руку на дверь, постукивала тонким пальцем по дереву. Как будто ей принадлежал и этот туман, и вся ночь и они сами в придачу. Трясучка самую малость придвинул фонарь. Твёрдое, резкое лицо с ухмылкой бывалого человека усыпано веснушками, во все стороны торчали короткие рыжие волосы.

- Шайло Витари? - спросила Монза.

- А ты, значит, будешь Муркатто?

- Так и есть.

- Ты облачена в смерть. - Она сузила глаза на Трясучку. Холодные глаза, с намёком на жестокую насмешку внутри. - Кто твой мужик?

Он ответил за себя. - Звать Коль Трясучка, и я не её.

- Нет? - Она усмехнулась Монзе. - Чей же он тогда?

- Свой собственный.

В ответ она засмеялась режущим смехом. Как будто всё в ней этому смеху противилось.

- Это Сипани, приятель. Каждый кому-то принадлежит. Северянин, да?

- Это плохо?

- Как-то раз один меня спустил с лестницы. С тех пор я с ними не очень. Почему Трясучка?

Она застала его этим врасплох. - Что?

- Наверху, на Севере, слыхала я, мужчина зарабатывает себе имя. Совершает великие подвиги и всё такое. Почему Трясучка?

- Ээ - Последнее, в чём он нуждался - оказаться дураком в глазах Монзы. Он всё ещё надеялся при случае пролезть обратно в её постель. - Потому что мои враги трясутся от страха когда встречаются со мной лицом к лицу, - соврал он.

- Правда что ли? - Витари отступила от двери, одарив его издевательской улыбочкой, когда он пригибался под низкой притолокой. - Ну и трусливые же у тебя, нахрен, враги.

- Саджаам сказал, ты здесь кое-кого знаешь, - проговорила Монза, когда женщина провела их в узкую гостиную, скудно освещённую дымящимися угольками очага.

- Я всех знаю. - Она сняла с огня дышащий паром котелок. - Супа?

- Мне не надо, - сказал Трясучка, прислонившись к стене и сложив на груди руки. Он стал гораздо опасливее относиться к гостеприимству, с тех пор как познакомился с Морвеером.

- Мне тоже, - сказала Монза.

- Располагайтесь. - Витари налила себе какого-то напитка и села, закинув одну длинную ногу на другую. Носок её чёрного сапога покачивался вперёд-назад.

Монза заняла единственный оставшийся стул, слегка сморщившись, пока на него усаживалась.

- Саджаам сказал, ты решаешь вопросы.

- И чем же вы двое озабочены?

Монза мельком глянула на Трясучку, в ответ он пожал плечами. - Я слышала, что в Сипани едет король Союза.

- Так и есть. Похоже, король вбил себе в голову, что является величайшем государственным деятелем эпохи. - Витари широко улыбнулась, показывая два ряда здоровых, острых зубов. - Он собирается принести Стирии мир.

- Он серьёзно?