Лучше подавать холодным

- Также как и меня. Зато я всегда был непредсказуем, как сволочь. А может я пересмотрел свою жизнь. А может я принял священный обет впредь быть трезвым, преданным и упорным во всех своих начинаниях.

Витари фыркнула. - Вот это было бы событием.

- И сколько нам ждать? - потребовал ответа Морвеер.

- Предполагаю, тебе станет ясно, когда я тебя отпущу.

- А предположи, что... я решу... уйти до этого?

- Ты вовсе не такой умный, как возомнил о себе. - Коска задержал взгляд. - Но вполне умный, чтобы так не делать.

- Всем тихо быть, - раздраженно рявкнула Витари, самым не располагающим к тишине и спокойствию голосом из всех вообразимых.

- Ты мне не приказывай, бухой огрызок.

- Может стоит научить тебя, как...

Дверь склада с треском распахнулась, и две фигуры вломились внутрь. Коска выдвинул шпагу из трости, загремела цепь Витари, Дэй откуда-то извлекла маленький арбалет и навела его на дверной проём. Но новоприбывшие не были представителями властей. Это были ни кто иные, как Трясучка и Монза, оба насквозь промокшие, вымазанные в грязи и саже и так тяжело дышавшие, будто их гоняли по половине всех улиц Сипани. Может, так оно и было.

Коска усмехнулся. - Только упомяни её имя, и она тут как тут! Мастер Морвеер только что обсуждал, как мы должны разделить твои деньги если окажется, что ты подгорела в духовке у Кардотти.

- Жаль вас разочаровывать, - проскрипела она.

Морвеер бросил на Коску смертельный взгляд. - Уверяю тебя, я ни коим образом не разочаровался. У меня имеется материальная заинтересованность в твом выживании - в размере многих тысяч серебренников. Просто-напросто я взвешивал... непредвиденные обстоятельства.

- Надо быть наготове, - произнесла Дэй, опуская самострел и высасывая сок из своего апельсина.

- Всегда первым делом убедись.

Монза проковыляла через склад, волоча босую ногу, челюсти твёрдо сжаты, несомненно, от боли. Её одежды, которые сначала оставили так мало пищи для воображения, безнадёжно разорваны. Коска заметил длинный красный шрам на худой ляжке и другие, на ключицах, уходящие вниз по предплечью - бледному и шершавому от гусиной кожи. Её правая рука, половинчатая костлявая лапа, прижата к бедру, как если бы она старалась скрыть её из вида.

При взгляде на эти следы насилия он ощутил неожиданный приступ смятенья. Будто кто-то при нём умышленно уничтожал любимую им картину. Картину, которой он сам тайком мечтал завладеть? Неужели? Действительно? Он высвободил плечи из куртки и протянул её, когда Монза проходила рядом. Курткой она пренебрегла.

- Отсюда делаем вывод, что ты не удовлетворена сегодняшними стараниями? - спросил Морвеер.

- Мы прикончили Арио. Могло быть и хуже. Мне нужна сухая одежда. Мы покидаем Сипани, сейчас же. - Она похромала вверх по ступеням, рваные юбки волочились за ней в пыли, и задела плечом Морвеера. Трясучка с размаху захлопнул дверь хранилища, и прислонился к дощатой стене, откинув голову.

- Ну и твердокаменная же, сука, - пробормотала Витари, смотря той вслед.

Коска наморщил губы. - Я постоянно талдычил - в ней сидит дьявол. Но из них двоих, по-настоящему беспощадным был её брат.

- Ха. - Витари повернулась обратно на кухню. - Да это был комплимент.

Монза справилась с дверью и проделала пару шагов вглубь комнты, прежде чем у неё свело внутренности, будто ударили поддых. Она рыгнула, так тяжко, что не сумела вдохнуть, длинная полоса горькой слюны свесилась с губ и заляпала доски.

Она затряслась от отвращения, стала пытаться вывернуться из шлюхиного платья. Её плоть корчилась от соприкосновения с ним, кишки скручивали спазмы от гнили и вони канала, которой оно пропиталось. Задубевшие пальцы боролись с крючками и запонками, царапали кнопки и стяжки. Рыча и задыхаясь, она разорвала мокрые лохмотья и отшвырнула прочь.

Случайно в глаза бросился вид самой себя в зеркале, при свете единственной лампы. Согбенная, как нищенка, трясущаяся, как пьяница, багровые шрамы выступают на бледной коже, дрябло болтаются разлохмаченные чёрные волосы. Труп утопленницы, стоячий. Как-то так.

Ты мечта. Видение. Сама Богиня Войны!

Она сложилась пополам от очередного приступа дурноты, уткнулась грудью и начала дрожащими руками натягивать чистую одежду. Рубашка была одной из бенниных. На мгновение, вокруг неё будто бы сомкнулись его руки. Так же тесно, как раньше.

Она присела на кровать, собственные руки неловко её ощупывали, босые ноги прижались друг к другу, ёрзая туда-сюда, разгоняя тепло. Ещё один наплыв тошноты поднял её с кровати - ей пришлось сплюнуть горечь. Когда всё прошло, она заправила рубашку Бенны за пояс, наклонилась, чтобы натянуть сапоги, гримасничая от ломоты в ногах.

Она погрузила руки в умывальный таз и плеснула холодной водой на лицо, начиная соскребать остатки туши и пудры, пятна крови и сажи, въевшейся в её уши, волосы, нос.

- Монза! - Голос Коски из-за двери. - У нас высокопоставленный гость.