Лучше умереть (ЛП)

  Виктор использовал предплечье, чтобы вытолкнуть дуло, схватил запястье и трицепс, чтобы заблокировать руку, но стрелок знал, как драться, и выбил локоть свободной рукой, прежде чем Виктор успел сломать сустав. Он поймал атаку на поднятое предплечье, толкнув его вверх, подставляя грудь человека для своего локтя, которым он вонзил врагу в ребра. У него не было ни рычага, чтобы взломать его, ни места, чтобы прицелиться в солнечное сплетение, но изо рта человека вылетел свистящий воздух. В этот момент у него не было сил остановить Виктора, вырвавшего пистолет из его руки.

  Он отшвырнул его, потому что он был ему не нужен — и он будет только шуметь и беспорядок, без которого Виктор мог бы обойтись, и не было времени, чтобы поправить рукоять оружия, просунуть палец в спусковую скобу и держать дуло. указал на своего врага — потому что человек оправился от локтя до груди и давал отпор. Он был хорош. У него были скорость и сила, но у Виктора было больше того и другого.

  Он отступил, чтобы избежать удара головой, уклонился от крюка и последовавшего за ним локтя, заблокировал удар в бедро поднятой голенью. Он отступил еще на шаг, поощряя нападавшего продолжать атаку и утомляя себя, увеличивая свирепость своих атак, пытаясь наверстать упущенное в навыках, пока усталость и разочарование не создали возможность для…

  Откиньте голову противника назад ударом открытой ладони по лицу, сломав ему нос и отправив его спотыкаться назад. Виктор легко отбивал панические защитные удары мужчины и толкал его, чтобы вывести из равновесия, пока не споткнулся о ногу одного из своих бессознательных товарищей. Его руки раскинулись в попытке устоять на ногах, но при этом он остался беззащитным.

  Тейкдаун Виктора повалил человека лицом вниз на голову, и все его тело обмякло.

  Он ударил мужчину сзади по шее. Трещина сказала ему, что он сломал позвонки. Обмякшее тело его врага подсказало ему, что он перерезал спинной мозг.

  Второй человек, который еще не совсем потерял сознание, сумел подняться на четвереньки.

  Удар между ног заставил его вернуться на живот.

  Виктор включил лампу и присел на корточки рядом с мужчиной, чтобы подождать, пока боль не утихнет достаточно, чтобы он мог быть полезен.

  — Кто вас послал? — спросил Виктор, когда мужчина наконец перестал корчиться и открыл глаза.

  «Никаких англичан».

  — Тогда я боюсь сказать, что ты мне бесполезен.

  Виктор положил руку на горло мужчины и сжал. Хриплый крик сорвался с его губ. Он посмотрел Виктору в глаза.

  — Подожди … я поговорю.

  «Я должен быть учителем языка».

  Мужчина был среднего роста, но солидный и сильный. От него воняло запахом тела, потому что он просидел в теплой машине, может быть, несколько часов, давным-давно приняв утренний душ. На вид ему было около двадцати пяти. На его шее виднелись тюремные татуировки. У него был шрам на щеке.

  — Если вы обещаете сотрудничать, — сказал Виктор, — я уберу свою руку. По рукам?'

  Мужчина кивнул настолько, насколько позволяла рука на его горле. 'По рукам.'

  Виктор убрал руку, делая вид, что не заметил правого кулака мужчины в кармане пиджака; делая вид, что не заметил, как он скользнул в карман, когда начал душить мужчину.

  В тот момент, когда Виктор убрал руку с шеи мужчины, тот вытащил из кармана нож и ударил его. Он не знал, собирался ли этот человек селезенку, желудок, сердце, или он просто без особой осторожности вонзался туда, где заканчивалась рана. Это не имело значения. Лезвие не коснулось кожи Виктора.

  Он поймал сжимающий нож кулак, надавив большим пальцем и согнув пальцы, чтобы зафиксировать запястье и высвободить оружие из ослабевшей хватки мужчины.

  Виктор сказал: «Это была очень плохая идея».

  19

  Он поменял хватку на ноже, так что лезвие высовывалось из нижней части его кулака и вонзило острие в живот мужчины.

  Он издавал хлопающий, всасывающий звук, когда кожа протыкалась и разрезалась. Лицо мужчины исказилось скорее от шока и ужаса, чем от боли. Адреналин сдерживал агонию. Эта передышка была временной. Боль придет скоро.

  Мужчина ахнул и дернулся, когда Виктор выдернул лезвие из захвата пылесоса.

  Кровь такая темная, что казалась почти черной, пузырилась из раны. Он пропитал его рубашку, быстро растекся, сверкая во мраке.

  Виктор сказал: «Не думаю, что ты поверишь мне, когда я скажу, что меньше чем через минуту ты будешь умолять меня нанести тебе еще один удар».

  Мужчина просто смотрел. Шок слил все краски с его лица. Капли пота выступили на каждом сантиметре кожи. Его руки прижались к ране. Оба были залиты кровью.