Лучше всех или завоевание Палестины. Часть 1. Бытие. Поэтическое прочтение

Кто из них кому обязан за халяву в доме том,

Если сам согласен старый молодому заплатить:

«Неужели, милый, даром будешь ты у дяди жить?

Выбирай себе невесту делом грешным молодым,

А пока по дому честно отработай мой калым».

Дочек у Лавана было: Лия старшая, Рахиль

Помоложе, что влюбила в себя сына. Для снохи

Уготовила Ревекка рай на долгие года,

Только ни один букмекер, кто сноха б не угадал.

Дядя самых честных правил и совсем не занемог,

Зятю он фуфло заправил, лучше выдумать не мог.

Старшая слаба глазами, а Рахиль стройна как ель,

Тополь спереди, а сзади — топо-, попо-… топ-модель.

Глазки шустрые налево смотрят косоглазья без,

Хоть по подиуму деву взад-вперёд води топ-лесс -

Грудь налево, зад направо. (Правда, в этой кутерьме

За неуваженье нравов разорвали б кутюрье,

Натянули б глаз иль ухо без наркоза на пупок.

Как сказал товарищ Сухов — Дело тонкое восток.)

Полюбил Рахиль Иаков, в горле спазм, в глазах — напалм,

Как профессор на журфаке на отличницу запал.

Был готов семь лет стихами изъясняться идиот,

Над колодцем чёрный камень взад ворочать и вперёд.

Был тому Лаван не против. Дело было на мази.

Стёр Иаков на работе камень тот, как абразив.

Не тянулись еле-еле эти семь нелёгких лет,

Днём единым пролетели — у любви амнистий нет.

Если любишь — срок свой тащишь от звонка и до звонка.

Та неволя мёда слаще, а свободушка горька.

Отмотал Иаков справно семилетний карантин

И к хозяину — пора, мол, мне до суженной войти.

Здесь пришёл черёд Лавану показать, кто командир.

Накрывает он поляну и закатывает пир,

Не Рахиль берёт, а Лию, свою старшенькую дочь,

И ведёт на мимикрию провести в объятьях ночь.

Глаз коли, в такие ночи лбы сшибают о столбы.

Вспоминать о том не хочет, кто на юге летом был.

Со времён мы помним Лота, можно было не узнать,

С кем ты спишь — была охота в эти мелочи встревать.

Утро вечера трезвее. Обнаружился подлог.

Зять, Иаков, волка злее, тестя вывел на порог,

За грудки Лавана поднял, чуть погладил об косяк,

С бодуна в одном исподнем околесицу неся.

Был здоров он, как Поддубный*, отдубасить мог наряд,

Изъяснялся, правда, грубо (нынче все так говорят).

Не торчал зять по малинам, на разборки не ходил,

Всё уладится меж ними, если сразу не убил.

Тестю зять, как зубочистку, свой кулак суёт под нос:

«С вашей Лией вышел чисто натуральный перекос».

Желваки бегут по скулам, как весенний снег с полей.

«Сунул мне кидала куклу вместо любушки моей.

За прекрасную Рахильку я служил в чужом краю,

Мне же Лильку, словно кильку, вместо шпротины дают.

Ты зачем меня, Лаваша, так унизил, оскорбил?

Отвечай скорей, папаша, пока с горя не прибил».

«Опусти меня пониже — отвечал ему старик -

На весу с моею грыжей я болтаться не привык.

Ты у нас бываешь редко, не тебе лечить меня,

И обычай наших предков надо чтить, когда родня.

Замуж дочек отправляя, выдаём мы не гуртом,

Помоложе оставляем для отдачи на потом.

Ты ж отнюдь не пораженец, жребий твой не так суров,

Страшным словом многоженец не пугают мужиков.

А не веришь если равви, у муллы поди, спроси -

Брать с десяток жён ты вправе, лишь корми по мере сил.

С Лилькой вытерпи с недельку. Кривотолки укротим,

За работу на земельке мы Рахильку отдадим.

Не тебе к тому ж бороться с мировым обмана злом -

В институте первородства твой ворованный диплом.

У отца благословенье выкрал маменькин сынок,

За двойное преступленье ты отбыл лишь первый срок.

А моё благословенье отработай, заслужи,

Дров наломанных поленья в семилетку уложи».

Так с Иаковом решили. Завершил неделю он

С Лией и вошёл к Рахили, её сердца чемпион.

Двоежёнцу не до скуки, надо жён поить, кормить.

Сдал Лаван в одни их руки, да не нам его судить.

Славно зять в аренде выжил и кондрашкой не сражён.

Я же разницы не вижу, где горбатиться на жён.

К ним — по чётным, по нечётным (честь мужчины на кону)…

Женщин можно брать без счёта, а любить всего одну.

Топ-модель любил безбожно бисупруг (ну, я загнул),

Но была Рахиль бесплодна, как в пустыне саксаул.

В её чреве неслучайно родовой проснулся рок -

Сексопильных, что печально, недолюбливает Бог.

А жена другая Лия, хоть и слепенька была,

В детородной женской силе фору дать сестре смогла.

Возвратить к постылой чтобы от Рахили мужика,

Бог разверз её утробу — родила она сынка,

Дабы Господа восславить, нарекла дитя Рувим

(Если Хе к нему добавить, то получим херувим).

Счастье было мимолётным. Хоть белугою реви -

Муж по чётным и нечётным ошибается дверьми,

Всё к Рахили попадает, время с ней проводит всласть,

Лию с графика сбивает. Та от горя извелась.

Бог несчастную услышал. Подавила Лия стон,

Напрягла где надо мышцы — появился Симеон.

«Раз не хочет бисупружник по течению грести,

Можно женщине и нужно счастье в детях обрести.

Дети — долг, любовь — охота, — Лия думала не раз -

Лишь семейные заботы в рамках сдерживают нас

Мужика не покалечить, если ночью твой дурак,

Притянув к себе за плечи, назовёт тебя не так».

Счастья не бывает слишком, не накопишь наперёд.

Есть надежда, что сынишка мужа женщине вернёт,

Влезет к папке на колени и ручонки обовьёт…

(Маму Надю папа Ленин абы как не назовёт

И мозги не станет парить: революция главней…

Почему тогда той паре не послал Господь детей?)

* * *