Лучше журавль

«Если снова польёт, пропало сено». Старик в джинсовой куртке поджал губы. «Жена-то наверняка его не убрала. Пока снимет с верёвок бельё, пока кур загонит, пока подставит вёдра под отводы – сено моё и промокло…»

Мальчик в выцветшей кепке подобрал с пола пятьдесят сентаво. Покосился на мать: голова той качалась в дрёме. Плюнул на монету и вытер её о брюки. «Ну вот, будет ещё одна сигарета». Спрятал находку в карман куртки.

Водитель открыл форточку. «Запотели окна». Кто-то заскрипел рукавом о стекло. «Кто там? – взгляд в зеркало. – Гринго. Этим вечно не спится. Странные люди. Я бы поспал. Ещё час в дороге».

Рыжий парень снова протёр окно и прилип лбом к стеклу.

– Остановите автобус!

Пассажиры подняли головы, осветлили взгляды.

– Что такое? Кому нужна остановка? – отозвался водитель.

– Мне! Мне! – тянул руку рыжий парень. – Остановите срочно!

Он выскочил из автобуса, подошёл к краю ущелья, поставил ногу на камень. Позади него пассажиры протирали круги в запотевших окнах.

– Что такое?

– Кому-то плохо?

– Почему мы остановились?

– Кто вышел?

– Гринго.

– Пако, спроси у водителя, в чём дело.

– Он сам не знает.

– Подожди, я вижу парня, стоит вон там, на обрыве.

– Что делает?

– Да ничего. Просто смотрит.

– На что смотрит?

– На небо.

Из автобуса вышла женщина в белом платье, таком же, как она, старом.

– Сынок, у меня в корзине под платком яйца. Надо скорей подложить их под наседку, а то остынут. Чего ты там встал? Поедем.

– Сеньора, четыре радуги, посмотрите. Вон там, над плантациями лимонов. Никогда такого не видел.

– Да, сынок…

Женщина хотела сказать ещё что-то, но не разжались губы. Она заковыляла обратно в автобус. Перед ступеньками подняла пожелтевшие от десятилетий воланы.

– Там четыре радуги. На них смотрит, – объявила она пассажирам.

– Чего?

– Ну и дела!

– Эй, парень, мы уезжаем! – закричал водитель.

Старик в джинсовой куртке поднялся с сиденья. Свистнул из дверей.

– Дружище, поглядел и хватит. Людям домой надо.

– Четыре полных радуги, одна над другой! Такого не бывает! – обернулся к нему рыжий парень и снова взялся щёлкать фотоаппаратом.

Старик вышел из автобуса и приблизился к иностранцу.

– Матерь божья!

Сдвинул на затылок шляпу. Достал из-под рубашки иконку и громко её чмокнул.

Из автобуса выпрыгнул мальчишка, карман которому грела монета. За ним вышли женщина в городской одежде, девушка с пухлым рюкзаком и красным носом, две матери: одна с девочкой, другая – с новорождённым. Водитель застыл на ступеньках. Наблюдал, как его пассажиры сбились в кучу на краю обрыва, затихли. Поглядел на каждую из четырёх радуг. Потом выше, выше, туда, где капли злой водицы готовились стать новой тучей; где по ночам сияет пуговицами пояс Ориона.

– Как ты там, Мариана?

Слова сделались колючками в его горле.

Девушка с пухлым рюкзаком покосилась на иностранца. Тот вернул ей взгляд, но с улыбкой. Та улыбка прилипла к её губам, как пчела к цветку, полному мёда. Девочка оглянулась на женщину в городской одежде. Та развела брови и улыбнулась тоже. Молодая мать достала белую грудь для младенца. Её мысль сделалась шёпотом:

– Может, Орасио меня и не бросит. Всё наладится. Каждому мужику нужна женщина в доме.

– Если не одному, так другому, – добавила незнакомка, которая рядом держала дочку за руку.

Старик в джинсовой куртке повёл плечами:

– Хорошо в этом году цветут апельсины. Все долги отдам с урожаем.

Мальчишка, нащупав монету в кармане, решил: «Лучше куплю Ирэн конфету».

Радуги одна за другой побледнели и растворились, но люди не двигались с места. Иностранец застегнул чехол от фотоаппарата, надел рюкзак на плечи, повернулся к водителю:

– Спасибо, начальник. Можем ехать.

Пассажиры нехотя побрели в автобус. Водитель включил радио, нашёл волну с трансляцией футбольного матча. Через три поворота стекла вновь запотели. «Зачем я с ним пошла? Агния предупреждала, что луна плохая…» «Стащу у матери монету в пять песо, хватит на три фейерверка…» «Месяц прошёл, а он коня не может объездить…» «Старую мебель с чердака продам на воскресном рынке…»

Лишь один из путников как прежде протирал себе кружочек в окошке.

Послушай

Если вернутся цыгане,

возьмут они твоё сердце

и серебра начеканят.

Федерико Гарсиа Лорка

Для таких, как я, привратник – самый важный человек в мире. Именно он простым: «Сеньоры нет дома» может уберечь меня от воришек времени – приятелей, друзей, родственников, которые обожают появляться в разгар работы. Прирученный консьерж – страж творческого уединения, секретарь и пресс-служба. Потому, чтобы произвести впечатление на дона Лусио, намедни на блошином рынке я купила тарелку из благородного сервиза и серебряные приборы.

– Дон Лусио!

Обращение «дон» плавит сердце любого служащего с минимальной зарплатой.

– Сусана, моя помощница, испекла пирог. Решила занести вам кусочек. При вашей работе крови необходим сахар.

Консьерж недоверчиво оглядел банановый кекс.

– Благодарю.

Я облокотилась на стойку.

– У вас ведь есть где сварить кофе?

Он молча выудил из-под стола металлический термос.