Лучшие истории о невероятных преступлениях

– Мортлейк вышел на пенсию в семьдесят два года, что для судьи рано. Вероятно, он и тут проявил свою сообразительность. Но самое главное, о чем следует сказать, – это о его снисходительности к подсудимым. Судя по его речи, которую я прочитал, он не одобрял использования «кошки-девятихвостки» даже в крайних случаях.

– Тем не менее он приговорил этого Уайта к пятнадцати ударам?

– Да, сэр. И это непонятно. – Пейдж помолчал, колеблясь, а потом продолжил: – Теперь насчет этого парня, Гэбриэла Уайта. Он не был каторжником, это его первое преступление. Уайт молод и красив, как киноактер, – картинно красив. К тому же он хорошо образован, и, кажется, Гэбриэл Уайт – это не его настоящее имя, но по этому поводу мы не особенно беспокоились, только убедились, что его нет в нашей картотеке. Обвинение в грабеже с применением насилия – довольно неприятное дело, если только Уайт виновен. Это случилось с пожилой женщиной, державшей табачную лавку в Попларе и слывшей богатой скрягой – старой закалки. В общем, кто-то зашел в ее магазин туманным вечером, якобы собираясь купить сигареты, нанес несколько сильных ударов ей в лицо – не остановился даже после того, как она потеряла сознание, – и ушел, унося только два фунта стерлингов и немного серебра из кассы. Гэбриэл Уайт был пойман убегающим с места преступления. В его кармане обнаружили одну из украденных банкнот, идентифицировав ее по номеру, а также закрытую пачку сигарет, хотя было известно, что он не курит. По версии Уайта, он гулял в одиночестве, когда кто-то врезался в него в тумане, сунул руку в его карман и исчез. Он решил, что стал жертвой карманника, и, в свою очередь, побежал за мужчиной, при этом проверив карман и обнаружив, что туда что-то положили. И в следующую секунду его остановил констебль.

Мистер Пейдж немного помолчал.

– Видите ли, сэр, – продолжил он, – у обвинения было несколько слабых мест.

Прежде всего, старуха не могла с уверенностью опознать его как грабителя. Если бы у Уайта был опытный адвокат и если бы он не выступил один против судьи, скорее всего, его бы оправдали. Но вместо того чтобы согласиться на защитника, которого суд готов был назначить для Уайта, он почему-то решил защищать себя сам. Его манера поведения в зале заседаний не понравилась Мортлейку, и суд обернулся против Уайта. Старина Мортлейк разобрал его дело перед присяжными и практически заставил их признать его виновным. В ответ на вопрос, каким будет его последнее слово, Уайт сказал только: «Ты придурок, и скоро мы увидимся». Думаю, это можно расценить как угрозу. И все же он чуть не потерял сознание, когда Мортлейк спокойно назначил ему пятнадцать ударов «кошки».

– Послушайте, Пейдж, мне это не нравится. Разве не было оснований для апелляции?

– Уайт не подавал апелляцию. Он больше ничего не сказал, хотя, как мне сообщили, плохо перенес порку. Но беда в том, сэр, что все мнения об Уайте противоречивы. Люди либо твердо настроены за него, либо так же твердо – против него. Одни полагают, что он обвинен несправедливо, а другие считают – что совершенно заслуженно. Уайт отбывал свой срок в Уорвуд-Скрабс. Начальник тюрьмы и тюремный врач думают, что он хороший человек, и готовы свидетельствовать в его пользу. А капеллан тюрьмы и сержант Борден (офицер, арестовавший его) твердят, что он законченный мерзавец. Во всяком случае, Уайт был обычным заключенным. Его выпустили досрочно – на три месяца раньше за примерное поведение, и он вышел шесть недель назад – 24 сентября.

– Уайт по-прежнему угрожал?

– Нет, сэр, – ответил Пейдж. – Конечно, он находился на испытательном сроке, и мы присматривали за ним. Но вроде все было нормально до вчерашнего дня. А вчера в четыре часа нам позвонил владелец ломбарда и сообщил, что Гэбриэл Уайт только что купил у них оружие. Этот пистолет.

Пейдж толкнул через стол пистолет «Айвер-Джонсон» 38-го калибра. С любопытством взглянув на оружие, полковник Маркуис взял его в руки. Судя по магазину, из него был произведен один выстрел.

– Итак, – продолжил Пейдж, – мы разослали приказ забрать его – по этому поводу. Но вслед за этим нам снова позвонили. Звонок был от женщины, и она говорила довольно истерично. Сообщила, что Гэбриэл Уайт собирается убить мистера Мортлейка, и не могли бы мы что-нибудь с этим сделать? Звонила Ида Мортлейк, дочь судьи.

– Не хочу спешить с выводами, – язвительно произнес полковник, – но вы хотите сказать, что мисс Ида Мортлейк молода и очаровательна, а наш Адонис с удручающим именем Гэбриэл Уайт хорошо ей знако́м и что судья знал об этом, когда выносил приговор?