Лучшие истории о невероятных преступлениях

– Знаете, мисс Престон, город платит мне жалованье за то, что я являюсь таковым. Но я понимаю, что вы имеете в виду. Вы хотите свободного сыщика, кому не помешают такие соображения, как официальная позиция или даже факты дела. Что ж, это ваше право.

– Спасибо. И как мне такого найти?

– Действовать в качестве агентства по трудоустройству не в моих правилах. Но, чтобы вы не связались с каким-нибудь пройдохой, я порекомендую человека, с которым или против которого я работал на полудюжине дел. Думаю, что вы смело можете обратиться к нему. Ему нравятся безнадежные дела.

– Безнадежные? – Какое унылое слово.

– Справедливости ради, иногда с его помощью они становятся небезнадежными. Его зовут О’Брин, Фергус О’Брин.

В тот вечер мистер Партридж ужинал не дома: просто не силах был противостоять ядовитому языку Агаты. После ужина он прошелся по барам на Стрипе, играя сам с собой в приятную игру «Если бы они только знали, кто сидит рядом с ними». Он чувствовал себя арабским халифом Харун-аль-Рашидом и наслаждался насыщенностью переживаемых эмоций.

По пути домой мистер Партридж купил утреннюю «Таймс» на перекрестке и подъехал к обочине, чтобы просмотреть газету. Он надеялся увидеть сенсационные заголовки о таинственном убийстве, совершенно сбившем полицию с толку. Вместо этого он прочитал:

«СЕКРЕТАРЬ УБИЛ СВОЕГО РАБОТОДАТЕЛЯ».

После мгновения шока Великий Харрисон Партридж снова стал собой. Он не хотел этого. Он не решился бы сознательно причинять кому-либо ненужную боль. Но маленькие люди, препятствующие планам великих, сами подвергают себя риску.

Успокоившись, мистер Партридж направился домой. Он хотел провести ночь на раскладушке в своей лаборатории, чтобы не встречаться с Агатой. Мистер Партридж включил свет в кабинете и замер.

У машины времени стоял человек. У настоящей, большой машины. Возросшая до небес самоуверенность мистера Партриджа сразу начала сдуваться, как проколотый воздушный шар. На секунду он подумал об ученом, работающем на полицию, который вычислил его метод, выследил его и обнаружил изобретение.

Затем человек повернулся.

Ужас охватил мистера Партриджа. В этом человеке он узнал самого себя. На один кошмарный миг в голове мелькнули мысли о двойнике, о Вильяме Вильсоне у Эдгара По, о раздвоении личности, о докторе Джекиле и мистере Хайде. И тут второй мистер Партридж громко вскрикнул и выбежал из комнаты.

А первый рухнул как подкошенный.

За все надо платить. И на смену недавнему восторгу мистера Партриджа неумолимо надвинулась чернота. Удачное убийство, страсть к Фейт, вечер в образе Харун-аль-Рашида – все исчезло. Он услышал ужасные звуки в комнате и только через несколько минут осознал, что это – его собственные рыдания.

Наконец мистер Партридж поднялся, умыл лицо холодной водой из раковины, но ужас не отступал. Только одна вещь могла его сейчас успокоить. Лишь одно могло убедить его, что он остается Великим Харрисоном Партриджем. Его благородная машина.

Он прикасался к ней, гладил ее, словно это был его нежно любимый конь.

Мистер Партридж нервничал и к тому же выпил за вечер больше обычного. Его рука коснулась кнопки включения. Он поднял голову и увидел самого себя в дверях. Тот, голося, поспешно покидал комнату.

В прохладном ночном воздухе мистер Партридж постепенно все понял. Он случайно отослал себя назад к тому времени, когда входил в комнату, так что, зайдя, увидел себя. Вот и все. Но он сделал мысленную отметку на будущее: всегда проявлять осторожность, используя машину, чтобы не вернуться в то время и место, где ты уже есть. Не встречаться с собой. Опасность психологического шока слишком велика.

Теперь мистер Партридж чувствовал себя лучше. Он сам себя испугал, верно? Что ж, не он один будет дрожать от страха перед Великим Харрисоном Партриджем.

Фергус О’Брин, детектив, рекомендованный, если можно это так назвать, лейтенантом полиции, имел офис в обветшалом старом здании на углу Второй авеню и Спринг-стрит. В комнате ожидания перед Фейт сидели двое, очевидно клиенты. Один выглядел как ленивый увалень из трущоб, а элегантная небрежность второго намекала на принадлежность к высшим слоям Голливуда.

Детектив, когда Фейт наконец увидела его, в выборе одежды был ближе ко второму, но он носил спортивную одежду для комфорта и удобства, а не в качестве знака принадлежности к «касте». Это был худощавый молодой человек с резкими чертами лица и ярко-рыжими волосами. Самой его примечательной чертой были глаза – зеленые и живые, глядящие на мир с беспокойным любопытством. Судя по его взгляду, он никогда не заканчивал работу до тех пор, пока это любопытство не бывало удовлетворено.

Детектив молча слушал рассказ Фейт, сидя неподвижно, лишь иногда делая пометки. Он был внимателен и собран, но Фейт пала духом, увидев, как интерес в зеленых глазах сменился выражением безнадежности.

Когда она закончила, О’Брин встал, закурил и начал ходить взад-вперед по своему узкому кабинету.