Лучшие Парни (ЛП)

Я смотрю на трубку, потом в его лавандовые глаза. Она не зажжена. Он друг дяди Николаса? И давно он здесь? Я обращаю внимание на морщинистое лицо мужчины, на седые бакенбарды, намекающие на озорство, под великолепными бровями, которые кажутся почти нереальными. Кроме того, его кустистые волосы, дополняются довольно пестрым костюмом, который великолепно сливается с гобеленами по обе стороны от входа, в проеме которого он стоит.

Я расслабляю плечи.

Он перестает хихикать и стучит по трубке прежде, чем с любопытством посмотреть на меня.

— У Вас есть имя, девочка?

— Может быть, — я оглядываюсь на дверь Жермена и остальных позади, а потом снова смотрю на гигантские голубые пуговицы на жилете старика. — А у вас?

— Конечно, у каждого есть имя. Мое — Келлен, — он моргает в ожидании.

Прекрасно.

— Рен. Рен Теллур.

— И как я понимаю, Вы как раз собирались уходить, Рен Теллур.

— Собиралась.

— Ну, значит, это сделает один из нас. Я? Я ухожу, когда мне хочется, или когда кому-то видеть меня не хочется, — рифмует он. Затем снова затягивается незажженной трубкой и, прислонившись к стене, весело улыбается. — Но прежде, чем вы уйдете, скажите мне, откуда вы родом, Рэн Теллур?

Я смотрю на его трубку. Что именно он в ней курил? Обычно я бы с удовольствием поболтала со стариком, но не тогда, когда парни в соседней комнате говорят об убийстве людей.

— Я живу за мостом, на портовой стороне. Это дом моего дяди. Кстати, я не знаю, почему вы здесь, но не думаю, что ему это понравится.

— Держу пари, тем парням тоже. И все же… — Келлен разводит руками. — Мы все здесь.

Я не то фыркаю, не то хихикаю, когда из-за приоткрытой двери доносятся голоса Жермена и Рубина. Справедливое замечание.

— Похоже на то. А вы откуда?

— О, отовсюду и ниоткуда одновременно.

Да, ему определенно стоит отказаться от смеси трав в его трубке. Я перевожу взгляд обратно на комнату, где шепот парней достиг максимального накала, и поворачиваюсь, чтобы вернуться к двери, но мужчина продолжает:

— Простите, что акцентирую на этом внимание, но Вы, похоже, очень обеспокоены теми людьми в кабинете вашего дяди.

Он слышал? Конечно, он слышал.

— Ничего страшного, они постоянно меня выводят из себя. Как и большинство людей.

Его брови взлетают вверх.

— Они? А почему, позвольте поинтересоваться?

— Потому что они ничего не смыслят в жизни реального мира, — я машу рукой. — А сейчас, прошу прощения…

— Вы так думаете? — мужчина замирает с трубкой на полпути ко рту и пристально смотрит на меня, словно проверяя, серьезно ли я говорю. Затем кивает.

— Ну, да. И как же Вы хотите, чтобы они поступили, Рен Теллур?

Я раздраженно мнусь на месте. Я не знаю. Я даже не знаю, почему трачу время на разговор с ним, и почему его это интересует. Но он стоит здесь, ожидая какого-то ответа, поэтому я, наконец, пожимаю плечами и говорю:

— Думаю, мне бы хотелось, чтобы они слушали людей, за которых принимают решения. Может быть разные голоса, а не это единство мужчин средних лет, — я вежливо откашливаюсь. — А теперь, если позволите, мне действительно пора. И я не хочу показаться грубой, но думаю, что большинству людей не нравится, когда за ними шпионят. Даже если…

— Шпионят? Ах, но разве это не то, чем Вы сейчас занимаетесь, мисс Теллур? Кроме того, я не шпионю и не лгу. Я просто слушаю, как закручиваются разговоры. Если люди забывают, что я здесь и говорят то, чего не должны говорить, в этом едва ли моя вина. Например, Вы знаете, что они там замышляют? — он указывает трубкой на комнату Жермена, цокает языком и доверительно наклоняется вперед. — По-моему, это неспортивно. И даже неприятно.

Он качает головой, клацает зубами о трубку и отряхивает серо-лиловый рукав. Затем отталкивается от стены и идет ко мне.

— И кстати, мисс Теллур, я верю, что Вам нужны разные голоса. Продолжайте пытаться.

Он проходит мимо меня и спускается по лестнице. Я прищуриваюсь и оборачиваюсь.

— Мистер Келлен, — шепчу я вслед ему. — Мистер Келлен?

Но в ответ старик только мурлычет какую-то песню и удаляется вниз по лестнице.

Качаю головой и смотрю на его шикарный костюм, не зная, что и думать, пока мои чувства снова не обостряются, и я не возвращаюсь к двери, за которой все еще слышу бормотание парней, и Рубин говорит:

— Разве это правильно, Жермен?

Голос Жермена настолько тих, что мне приходится наклониться вперед, чтобы не пропустить ни сова.

— Вы, ребята, просто позаботьтесь об этом. Мы же вдвоем, позаботимся, чтобы вам заплатили.

— Хорошо, тогда решено. Другие участники не поймут, что их скосило. Завтра, когда они все…

— Вот ты где, интересно, что тебя задержало, — глубокий голос Винсента заставляет меня подпрыгнуть уже второй раз за сегодня. Я выскальзываю на середину коридора, но он уже выходит на площадку рядом со мной. Винсент бросает взгляд на дядин кабинет, дверь в который явно закрыта, затем на щель передо мной, из которой льется свет. Он смотрит на щель, в которую слышно голос Жермена, затем поднимает бровь, смотрит на меня и говорит с упреком:

— Знаешь, подслушивать не очень женственно, моя дорогая.